то немота сыграла бы на руку.
Вообрази, как ты сидишь внутри жесткой металлической посудины, герметичной и
тяжелой. Погружение началось. Тебя так и плющит давлением. Кровь густеет, пузырьки
кислорода становятся настоящим дефицитом. А ты спокоен, ты осматриваешь отсеки, все
ли в порядке? Тебе есть чем гордиться, парень. Шесть торпедных аппаратов: четыре в
носовой части и два в корме. Тебе есть чем гордиться. В энциклопедии подводных лодок
рядом со многими номерами стоят крестики. Это значит «погибла». Помнишь, как играл с
соседом по парте в морской бой? Крестик – это значит всё. Не холмик на могилке, нет, а
там, на дне. «Bottom of the ocean she dwells», - как поет группа Interpol.
Да, парень, не все такие везучие. Рябь по воде. Мурашки по коже. Ты вспомни, как рвет
снаряд там, где Нептун или Посейдон или как его еще, кидал трезубцем в подводные
мины, и вспомни, что было после этого.
Определял время суток по записям в бортовом журнале. Солнце, ты где-то там, высоко
и далеко. Безымянный матрос, имя вам – легион, стоял и курил, вдыхал во всю грудь
воздух, в котором не было соли и воды, а только солнце и табак. Хотя солнце было по-
прежнему далеко, табак был прокисшим, а вокруг если что и было, то только влажный
соленый воздух, но то был воздух.
Море… ты было таким воздухонепроницаемым!..
Твое море не было сентиментальной синей лентой, русалками и сиренами, грозной
штормовой движухой, мачтами и парусами, слегка окрашенными современностью… Нет,
подводник. Твое море было соляркой и ревущими залпами, только ты видел истинное
лицо Посейдона – а те, кто плавают на поверхности, видели только высокие волны, когда
он бил хвостом. Ты же видел всё, но в полной темноте. Консервная банка, она гнулась
после взрывов, а взрывы были такие глухие.
Дизель и глухота – вот твое море, парень. Мутные вспышки прожектора, да азбука
Морзе. Все органы чувств приходят в негодность, но реакция и боевая готовность должны
быть на высочайшем уровне. Слепой, глухой, нюх никакой, и сколько ни вопи, никто не
услышит. Изъясняйся торпедами. Иди по цифрам. Победа над стихией. В чужой
монастырь со своим уставом не ходят. Хочешь пуляться под водой – будь готов жить в
герметичной пленке.
А вспомни К-19 в Атлантическом океане. Радиация варила тело заживо. S.O.S. Спасите
наши корабли. Спасите наши души.
Я пошел гулять от музея С-56 дальше по Корабельной набережной. Причал номер
такой-то. Расписание паромов. От размышлений и впрямь отучился дышать. Дыши, Аякс,
пока стоишь на твердой земле. Свежесть. Свежесть взъерошила мне волосы. Вечная слава
героям-подводникам. Я как всегда трус, я остаюсь на суше и гуляю в одиночестве.
Пожалуй, пора разделаться с этим. Хватит с меня рассказов про подводное царство и
Миру с пулеметом. Ни к чему это не приводит и, видимо, уже не приведет. Пусть
субмарины выбрасывают торпеды и с носа, и с кормы, я, сухопутный неандерталец,
способен на подвиги куда более скромные и приватные. Бросаюсь телефонами и
диктофонами. Да, я выкинул его. В море, с Корабелки, как и мобильник на Емаре. На
Емаре все было куда помпезнее – стоя на высокой отвесной скале, шквальный ветер сыпал
мне мокрую соль в глаза, я размахнулся и… Сегодня это случилось куда прозаичней,
наверное, от того, что произошло в городской черте. Анин диктофон стал первой в
истории Тихоокеанского флота субмариной карманного размера. Пусть глаголет на дне
морском о дне морском.
Очередная гора упала с плеч, а легче все не становилось. Осталось выкинуть в воду
еще и фотоаппарат, придумав какую-нибудь адскую зависимость от него. Между прочим,
пластик тысячелетиями разлагается в природных условиях, а я только и делаю, что
засоряю Мировой океан. Но куда деваться, когда собственная черепная коробка засорена
до предела, больше уже не лезет? В воду, разумеется, в воду. Вода камень точит. Авось и
справится с непомерным грузом Аниной депрессии.
Я капитулировал. Крест напротив моего имени в энциклопедии подводных лодок. Она
меня подбила, добила, но я смог ее потопить. Или, наоборот, она меня ранила, а потом
проворной рыбкой выскользнула из моих рук и уплыла прочь по Золотому Рогу? Оставила
меня хлопать жабрами на поверхности.
Я пошел в тату-салон и сделал себе татуировку. «Аня» в сердечке. Вульгарно, пошло,
но мне этого хотелось. Меня зовут Аякс, ее зовут Аня, и наши имена начинаются на одну
и ту же букву. Я ее люблю, но некоторые ее откровения вселяли в меня ужас и
определенного рода подозрения, шедшие вразрез со здравым смыслом.
Как, например, то, что мое настоящее, паспортное имя – Андрей.
Глава 16.
«Р» - Русский остров
«Ру́сский — остров в Японском море, в нескольких километрах от Владивостока.
Принадлежит
Российской
Федерации.
Административно
является
частью
Фрунзенского района Владивостока. Входит в архипелаг Императрицы Евгении.
В 1890 году под руководством инженера-подполковника К.Чернокнижникова был
разработан проект строительства Владивостокской крепости, в котором впервые
обращается внимание на географические преимущества острова Русского для
обороны Владивостока. В частности, согласно плану, следовало построить форт на
горе Русских и прорыть канал через перешеек на севере острова.»
(источник: ru.wikipedia.org)
Паром увозит людей на закрытый до недавних времен Русский остров. Вода
Владивостока отступает, ее сменяют чистые волны без примесей. Без инородных тел.
Маяк Басаргин, бело-красная будочка. Ярко светит маяк, корабельный факел, не
заблудись в темном лесу, ориентируйся по звездам – маяк будет самой яркой из них. К
маяку, стоящему на скале, с берега ведет подвесной мостик. Скалы выщерблены идеально
с точки зрения геометрии.
На Русском острове нет моего отца. Сегодня я буду скрываться здесь. Ворошиловская
батарея стережет мой покой. Стреляет метко и очень далеко. На расстоянии шести
морских миль (что равно почти двенадцати километрам) с третьего выстрела была
уничтожена швартовая бочка диаметром два метра, которую и разглядеть-то практически
невозможно. С таким телохранителем ничего не страшно.
Бухты Большой и Малый Аякс. Аякс Оилид, он же Малый Аякс, был дурного нраву, и
Посейдон, и Афина его терпеть не могли за нетипичную для простых смертных гордыню.
О нем я уже писал. Великий Аякс тоже плохо кончил. Софокл посвящает этому свою
одноименную трагедию «Аякс». Не получив наград, не получив доспехов поверженного
Гектора, Эант (второе имя Аякса) сходит с ума, опять-таки, по воле божьей (Афина и тут
отметилась), режет стадо баранов, принимая их за врагов своих, и в итоге совершает само-
убийство.
Я втыкаю вилку в свежего гребешка. Съедаю его. Не обезумевший (пока что), не
отождествляю дары моря с людьми. С Одиссеем. Он скучен. Я бы не стал его убивать.
Вообще никого не стал бы убивать. Война – это трагедия. Но насколько величественным и
прекрасным бывает оружие как таковое. Смертельное. Бьющее без промаха. Как,
например, пушки Ворошиловской батареи.
Есть песня, от которой охватывает беспросветная печаль. Хотя песня вполне мажорная