Коснувшись земли, я продергиваю оставшиеся концы веревки — метров по пять — через спусковуху и тут же бросаюсь к грязноватой луже. Укрываюсь от солнца в прохладной тени, резко сбрасываю левую лямку рюкзака и — осторожно — правую и снова достаю налгеновскую бутылку. На этот раз, открыв крышку, я выливаю содержимое на песок и наполняю бутылку из лужи, зачерпывая листья и дохлых насекомых вместе с пахучей водой. Я так иссушен, что чувствую языком водяную взвесь в воздухе вокруг лужи, и это распаляет мою жажду. Я взбалтываю жидкость, чтобы ополоснуть бутылку, и снова выливаю в сторону.
Зачерпывая бутылкой из лужи второй раз, я вновь наполняю ее коричневой водой. Пока несу горлышко бутылки к губам, успеваю задуматься — тянуть мне воду глоточками или хлебать от души, и решаю сначала глотнуть, потом опустошить бутылку. Первая капля попадает мне на язык, и где-то на небесах вступает хор. Вода прохладная и, что самое замечательное, сладкая, как бренди, как хороший послеобеденный портвейн. Я выпиваю литр за четыре глотка, пыхтя, утопая в удовольствии, а затем еще раз наполняю бутылку. (Хватит экономить глотки.) Со вторым литром происходит то же самое, я снова наполняю бутылку. Интересно, был бы вкус этой воды так же замечательно сладок для человека с нормальной влажностью в организме? А если эта вода действительно такая вкусная, то в чем причина? Неужели гнилые листья настаиваются в ней и получается что-то вроде пустынного чая?
Я сижу на краю лужи и какое-то время просто получаю удовольствие, как будто у меня не было других забот, кроме жажды, и теперь, когда я о ней позаботился, можно совершенно расслабиться. Все исчезает. Я перестаю даже замечать боль в руке. Я «уплываю», как на пикнике, когда сидишь в тени после долгого обеда и делать совершенно нечего — просто сидишь и смотришь, как над головой проплывают облака.
Но я понимаю, что облегчение будет недолгим. Со всей своей расслабленностью, мне предстоит пройти по песку почти тринадцать километров, отделяющих меня от пикапа, нужно настраиваться на это. Я замечаю на песке справа от себя несколько отпечатков лошадиных копыт. Какой-то человек въезжал на лошади в этот закрытый каньон после последней грозы, или даже группа каких-то людей. Мое сердце подпрыгивает в груди при мысли о том, что я мог бы столкнуться в пути с группой ковбоев, но я уже научен опытом и предпочитаю не вопить о помощи и не принимать эти надежды слишком близко к сердцу. Высохший конский помет, усыпавший промоину метров на пятьдесят вниз по каньону, говорит о том, что прошло уже больше дня с тех пор, как лошади тут проходили. И вряд ли конные туристы остаются здесь на ночь.
Третий литр я осушаю более медленно, даже на минуту-другую ставлю твердую пластмассовую бутылку в песок, чтобы порыться в рюкзаке и выложить то, что можно оставить здесь. Я откладываю сломанный плеер и два поцарапанных компакт-диска и решаю, что все остальное пойдет со мной. Достав цифровик, фотографирую двойную веревку, свисающую с Большого сброса, затем вытягиваю левую руку с камерой вперед, чтобы сделать автопортрет на фоне лужи. Сейчас 12:16. Я ликую, что смог забраться так далеко, но на снимке остаются безобразная восьмидневная щетина, пятнышки запекшейся крови после операции и перекошенная от беспокойства физиономия. Засунув фотоаппарат и видеокамеру во внешний сетчатый карман рюкзака, я старательно насаживаю загубник на обрубок трубки, оставшийся на дне резервуара моего кэмелбэка, и заполняю контейнер двумя литрами сладкой воды.
Все еще потягивая третий литр, достаю сложенную копию путеводителя и меряю расстояние до первой вехи своего похода — слияния каньонов Блю-Джон и Хорсшу. Карта размечена в километрах, и, пересчитав расстояние, я прикидываю, что от того места, где я сижу, до слияния добрых две мили. Еще полмили останется пройти до границы Каньонлендс, две мили спустя я миную Большую галерею, которая в подписи к фотографии названа «возможно, лучшей [стеной с петроглифами] в мире». Еще три четверти мили или, может быть, миля, и я дойду до первого водоема в Бэрриер-Крик. Это значит, что до следующего места, где теоретически можно найти воду, мне предстоит добираться часа два. Нет никакой уверенности в том, что вода там вообще есть, — это будет зависеть от уровня грунтовых вод и от того, выпадали ли дожди на неделе перед моим приездом в Юту, — но вода мне к тому времени уже понадобится, есть она там или нет.