Обычно даже после того, как мы делали два полудневных коммерческих сплава, нам было мало. Собрав компанию из гидов разных фирм — как правило, по вечерам недостатка желающих не было, — мы грузили все необходимое снаряжение в минивэн и отправлялись вверх по долине к другим порогам. На полиэтиленовых каяках и надувных рафтах мы по нескольку раз проходили разные пороги по самым сложным вариантам. Сообщество каякеров и рафтеров из верхней части Арканзасской долины составляло свою субкультуру, где очень ценился риск, как разумный, так зачастую и чрезмерный. Особенно нам удавалось отрываться в те дни, когда начальство считало, что река слишком опасна для клиентов. Тогда мы устраивали еще и ночные сплавы, проходя пороги в ярком свете полной луны. Как-то июльским вечером я и наш третий гид Стив поехали в хозяйственный магазин и там купили две надувные детские игрушки для бассейна. Этот детский рафт метрового диаметра, с гибким пластиковым днищем, имел надувной бортик из тридцатисантиметровой трубы. Они стоили по десять долларов каждый и не годились для сплава по реке. С того самого момента, как Пит рассказал нам об этих игрушках, мы шутили: а не сплавиться ли на них по каньону Браун? Но вместо этого мы поехали в южную часть города и спустили их в могучую реку Арканзас выше тринадцатикилометрового участка порогов первой-второй категории — самых простых на реке, но весьма серьезных для наших неадекватных плавсредств. В спасжилетах, с обрезанными пластиковыми бутылями для аварийного вычерпывания и с каячными веслами, Стив и я сплавились по самой большой реке штата на потешных лодчонках, под девизом «Не пытайтесь повторить это самостоятельно».
В конце августа я взял троих лучших друзей — все были новичками на реке — на сплав по Брауну на одном рафте. Это было гораздо более круто, чем когда я сплавлялся в компании с другими гидами на нескольких лодках. Самым большим вывертом стало то, что я спланировал сплав ночью в новолуние вместо полнолуния. В такой темноте, когда река, берега, стенки каньона сливались в чернильном мраке, самым важным становилось ориентирование: неожиданный толчок — и кто-нибудь из моих друзей мог бы вылететь в реку, без остатка раствориться в темноте.
На спокойных участках звезды отражались в зеркальной глади воды. Как только звезды переставали отражаться, значит, в этом месте бурление, либо камень, либо перекат. Поначалу света было достаточно, чтобы видеть белые гребешки волн, но после входа в каньон высокие стены еще больше приглушили окружающий свет, и на протяжении дальнейших четырнадцати километров выбор маршрута был исключительно игрой памяти. Недалеко от первого порога — Руби-Риффл, вторая категория сложности, — я задел передним левым краем рафта за большую скалу. Но потом мы удивительно — если не сказать, сюрреалистически — чисто прошли все оставшиеся тринадцать порогов, включая длинный порог третьей категории и технически сложный четвертой категории. После того как река стала спокойной, мы долго не могли нарушить тишину. Прежде чем заговорить, мы посмотрели наверх: множество звезд — больше, чем я и мои друзья когда-либо видели, — проплывали, мерцая, перед нашими глазами, и я тогда впервые понял, что космос — это не плоское полотно, а трехмерный мрак.
В 1997 году я закончил колледж с первыми результатами на курсе, получив диплом бакалавра по машиностроению (параллельная специализация — французский язык, вторая специализация — игра на фортепиано), и в мае начал работать инженером-проектировщиком в корпорации «Интел». Офис располагался в Окатило — обширном пригороде на юго-восточной окраине разросшегося аризонского мегаполиса. Финикс. Потом-то, в марте 1999-го, меня переведут в Такому, штат Вашингтон, а затем, в сентябре того же года, — в Альбукерке, Нью-Мексико. Но в 1997 году, сразу после окончания, моя застоявшаяся страсть к дикой природе американского Запада вспыхнула с новой силой. Перед тем как переехать в Аризону, я хотел вознаградить себя за успехи в учебе и за то, что я, как тогда полагал, нашел хорошую работу. И ради такого случая думал устроить себе не просто каникулы, а суперканикулы — автомобильное путешествие туда, где заканчиваются все автомобильные дороги. Я сел на свою «Хонду CRX» 1984 года выпуска и поехал на север. Сначала моей целью были национальные парки Гранд-Тетон, Йеллоустон и Глейшер. А затем я собирался направиться в Канаду — национальный парк Банф и Айсфилд-Парквей, затем в Ванкувер и оттуда прямиком в Каскадные горы, в парки Олимпик и Маунт-Рейнир. И, уже завершая гигантский круг, — Кратер-Лейк, Йосемити и Зион. Всего тридцать дней, девять с половиной тысяч километров, десять национальных парков.