Осушив стакан, я резко поставил его на стол и одновременно с глухим звуком удара продолжил:
— В мире нет равенства, и чем скорее вы это поймёте, тем лучше. Приведу простой пример: из пустыни идёт одна колонна в сто человек. Десять из неё обгоняют медленное большинство и могут без потерь выбраться из пустыни, но остальные девяносто тормозят их. Скажите, почему эта десятка должна дожидаться тех людей, которые идут медленно? Потому что у них есть нормы морали, которые давят на них? Возможно… Но именно поэтому от них стоит скорее избавиться. Мы с вами стоим над этой сотней, бредущей из пустыни, и должны сделать выбор, на ком сосредоточить своё внимание. Думаю, большая часть из вас выбрала бы большинство как важную для сохранения ячейку общества, но вынужден вас разочаровать: выбирая этот вариант, вы бы проиграли.
Удивлённые участники собрания ахнули. То, что я им говорил, выходило за рамки того, что может сказать обычный заместитель директора.
— Наша школы сосредоточена на этих десяти людях, которые идут быстрее, чем остальные. Скажу больше, она, как и некоторые другие, была специально создана для того, чтобы находить подобных гениев и, развивая их, направлять в правительство в качестве боевой мощи. И чем больше эта мощь идёт от нашей школы, тем больше преференций нам дают…
— Но ведь это несправедливо!
Я посмотрел на того, кто осмелился перебить меня. Он является прямым доказательство того, что будет, если ослабить контроль над десяткой.
Гладков до сих пор ждал моего ответа. Люди, собравшиеся вокруг, смотрели на него, как на героя, решившего задать вопрос дьяволу. Что ж, они вправе так считать. Но пусть не ждут, что их за это похвалят.
— Несправедливо. Так вы сказали, Сергей, перебив меня? — сделав акцент на последних словах, я заставил сеньора смутиться. — Что ж, вы правы. Ни в одной другой школе вам не скажут, что те люди, которых вы видите по телевизору, пляшут под дудку наших общих начальников и исполняют их приказы. Никто не скажет вам, что эти начальники заинтересованы в новых кадрах. И никто не скажет вам, что мир — это не сказочное место, в котором мечты о равенстве просто обязаны сбываться. Цените это, потому что подобная информация поможет вам перебороть юношеское мышление и вырасти над собой.
Мой оппонент сжал подлокотники кресла, на котором сидел. Чёрт, он и правда хочет поспорить со мной?
— Значит, слежка за талантливыми детьми и давление, вынуждающее их поступить на службу Российской коалиции, и есть взрослое мышление? Извините, я отказываюсь это признавать!
Упёртая гениальная сволочь. Именно поэтому тебя и твоя семью не считают за нормальных людей.
— Вы хотите поспорить, Гладков? — я начал терять самообладание.
Сергей уже хотел сказать что-то нехорошее, но его остановил директор Кассиан. Ему хватило лишь одного сурового взгляда, чтобы тот перестал гневно сжимать челюсти и сел на своё место. Теперь он не представлял для меня никакой угрозы.
— Итак, продолжим. Я остановился на преференциях. Ведь всех нас так или иначе интересуют деньги, так ведь?.. Так вот, за каждого мидл-сеньора, который выпустится из нашей школы и пойдёт прямо в российскую коалицию, государство платит школе сто двадцать миллионов. За каждого сеньора — двести шестьдесят миллионов. И за каждого тимлида… — я сделал паузу, чтобы внимание учителей ещё больше сосредоточилось вокруг моей речи. — … Один миллиард рублей.
После озвучивания этой гигантской цифры взрослые люди начали переругиваться между собой и болтать, как маленькие дети, и остановить их в тот момент было не под силу человеку моего уровня. Поэтому я посмотрел на директора. Старик кивнул и затем неожиданно для всех ударил по столу кулаком. Так как он не делал этого уже очень давно и многие не помнили в нём того строгого поджарого красавца, которым он когда-то являлся, многие вздрогнули. Эстель тоже начала подрагивать, и её подружка, кажется, Валерия, начала её успокаивать.
— Благодарю вас, заместитель директора. Думаю, учителя поняли, зачем же нам нужны эти баллы. Можете садиться.
Я поблагодарил директора и сел на своё место. Мужчина продолжил.
— Итак, теперь вы поняли, что нужно правительству от нашей школы. Цените, что мы раскрыли вам эту информацию, потому что после прецендента, случившегося с нашей академией десять лет назад, ни один простой учитель в стране не знал целей, поставленных правительством.