Даже на тренажере больше ошибок допускают, – подумалось мне.
Километров с двух стали отчетливо видны выстроившиеся вдоль полосы красные пожарные машины и машина скорой помощи.
– Ишь ты! За две минуты успели! Молодцы!
Ринат посадил раненый самолет легко, в одно касание, с шелестом шин по мокрому асфальту.
– Молодец! Хорошо посадил! – похвалил комэска, – тормозить не торопись, развернемся в кармане. Нам теперь спешить некуда. Сидеть нам в Ургенче долго, бумажки писать да комиссию ждать.
Ринат бережно развернул самолет и по разметке направился на стоянку.
Как только выключили двигатели, к самолету потянулась небольшая толпа скорбно одетых родственников, встречавших покойника.
Жан протиснулся мимо лежавшего в проходе гроба и пошел открывать дверь и выпускать трап. На перроне уже стоял, поеживаясь в тощем плащике инспектор по безопасности полетов из местной Инспекции.
Родственники из салона стали выносить гроб. Создалась непродолжительная скорбная суета. Покойника вынесли и поставили гроб на две табуретки, как раз поперек входа на трап. Истошно закричали женщины, гроб обступили мужчины.
Инспектор пожал плечами и остался ждать в стороне пока печальная встреча закончится.
Жан оценил обстановку и, стоя на трапе, открыл квадратный люк доступа к входному направляющему аппарату среднего двигателя.
Вид мотора его не порадовал. прямо перед лопатками ВНА[5] лежала куча мокрого льда, не успевшего улететь сквозь двигатель в воздух. Это компромат!
Жан быстро открыл дверь в туалет и, загребая горстями холодную кашу, стал энергично бросать ее в унитаз. Бряканье льда в стальную чашку унитаза заглушали крики женщин. Инспектор стоял в неведении о творившемся на борту безобразии.
Наконец двигатель практически очищен, унитаз полон, покойника подняли с табуреток и понесли от самолета. Инспектор двинулся к трапу.
Заметив движение инспектора, Жан собрал остатки льда и быстро рассовал его по карманам синей демисезонной куртки. По брюкам в ботинки потекли неприятные холодные струйки воды.
– Здравствуйте! Ну что у вас случилось? – инспектор заглянул в проем трапа. Жан, оторвавшись от созерцания двигателя, высунул голову вниз: – Да вот, отказал на прямой...
– Без разрушений, обороты были? – уточнил инспектор.
– Без. Ни пожара, ни температуры. Бац и встал, – ответил, вылезая из люка Жан.
– Ладно, посмотрим. Ты пока поставь заглушки и люк закрой. Я опечатаю, а комиссия разберется. У экипажа все в порядке?... А кого я вижу! Привет!!! – инспектор раскинул руки, увидев нашего проверяющего, своего старого знакомого.
– Да вот, видишь Петрович, прилетели, не даем тебе спокойно сидеть чай пить, – виновато протянул руку для пожатия комэска.
– Это, ты брось извиняться! Давайте расписывайте бортжурнал и пойдем ко мне наши бумажки писать. Или лучше давайте сначала в гостиницу вас устроим, а как придете в себя, так милости прошу в Инспекцию. Напишете объяснительные, составим рапорт. То-се. Посидим...
Комэске было очень неудобно дурить старого друга, но сейчас обстановка диктовала, что поход в гостиницу дает шанс спокойно все обсудить и не писать глупостей в объяснительных.
– Да, мы наверно пойдем, разместимся и через часок к тебе.
Инспектор Петрович прилепил на стык люка кусочек размятого в пальцах пластилина и вдавил в него маленькую круглую печать. – Жду! – Он помахал рукой и отправился к зданию диспетчерской.
– Так парни, – комэска собрал короткое совещание, – Было обледенение, но ПОС была включена перед входом в облачность. Я сейчас не помню пишется ли на МСРП[6] включение ПОС. Но по любому команду на включение КВС подал перед входом в облака, я включил. Так и пишите. И поменьше деталей. Помните как Мюллер учил: Он пришел, она сказала, он передал.
В инспекции написали короткие объяснительные и выпили за встречу, за безопасность полетов и за избавление от неприятностей.
Через три дня прилетевшая комиссия установила предварительные причины отказа двигателя. Виновником оказался сильный боковой ветер на глиссаде.
Самолет улетел в Ташкент на двух двигателях. В воздухозаборнике среднего торчала фанерная заглушка. На базе движок обгоняли, не нашли в его состоянии ничего предосудительного и выпустили самолет на линии.