Новые товарищи привели Симу на самый край поселка. Здесь, над обрывистым берегом Черемшана, окруженный фруктовым садом, стоял домик поселкового милиционера Митрича.
В поселке все жители были мичуринцами. А специальностью милиционера в этом деле были ягоды.
Сейчас там, за высокой, плотной, без просветов изгородью, нежилась на грядках знаменитая Митричева виктория — клубника чуть ли не с куриное яйцо.
— Вот сейчас видно будет — Сима ты или Серафим, — тихо сказал длинный. Он вытер рукавом пот со лба, привалился к забору. Черноглазый Венька влез к нему на плечи и заглянул в сад. Там гулко гавкнула собака. Венька шепотом объявил:
— Чанкайши на цепи.
Долговязый — Андрей, — покачав головой, заметил как бы про себя:
— Разорвет! — и взглянул на Симу.
Венька поддакнул:
— Он, знаешь, какой, Чанкайши1 — и ладонью показал высоко от земли. — Запросто цепь обрывает.
— Хватит пугать, а то еще сами сдрейфите, — остановил их коренастый Пашка.
Тут же ребята наметили план «операции». Один из них пойдет к калитке и забарабанит в нее палкой. Чанкайши начнет, конечно, бесноваться и греметь цепью. На его лай выйдет старая полуслепая мать Митрича. И в то время, пока старуха будет унимать собаку, спрашивать через калитку, кто да зачем, ребята перелезут через забор и похватают ягод. А что Митрича дома нет — мальчишки знали.
Но Сима тряхнул головой и заявил:
— Нет, я воровать не буду!
— Что ты сказал?! — Андрей прищурился и сжал костлявый кулак.
— Так мы, по-твоему выходит, воры? — Венька вплотную надвинулся на Симу, жарко дыша.
Андрей толкнул в плечо Симу и зашипел:
— Трус, Симочка несчастная! Катись отсюдова!
Пашца молчал. И было в его молчании такое, от чего Сима покраснел. Казалось, сейчас он от стыда не только в сад, а и на трубу Митричева дома залезет. Но он повернулся и пошел прочь.
Тогда Венька схватил комок сухой глины и запустил ему в спину.
А немного позже, когда Сима одиноко сидел на своем крыльце, он увидел ребят, они возвращались с «операции». Пашка шел впереди и, казалось, не замечал Симу. Венька только зыркнул уголками глаз. Зато бредущий сзади всех Андрей остановился прямо перед ним и выругался.
Сима вскочил и тычком ударил Андрея в подбородок.
Ойкнув, Андрей успел размахнуться, и Сима от оглушительной оплеухи полетел с ног. Едва он поднялся, как снова очутился на земле. Но, вскочив в третий раз, он поднырнул под руку Андрея и снова ударил его в подбородок.
Теперь лежал на земле Андрей. И не злоба, не боль, а недоверчивое удивление проступило на его лице.
Сима попятился от Веньки с Пашкой, но те и не думали нападать. А когда Андрей поднялся и, рассерженный, бочком-бочком пошел на Симу, Пашка встал между ними улыбаясь.
— Не тронь, — сказал он спокойно.
Андрей еще было хотел достать кулаком Симу, но Пашка пригрозил:
— Кому говорят? Моего боксу захотел? — Симу он больно хлопнул по плечу и добродушно сказал: — Правильный мужик;! Я же говорил — не девчонка!
А Венька кружил вокруг Симы, похохатывал, приветливо и лукаво разглядывал его.
В это время из окна позвали:
— Си-мо-чка! Кушать!
Ребята так и прыснули. Венька тоненьким голоском выкрикнул:
— Он уже скушал кой-чего!
В тот же день вечером ребята позвали Симу на рыбалку с ночевой. Вчетвером они отчалили в Панщиной большой трухлявой лодке, без приключений добрались до места, закинули удочки.
— Сейчас начнется, — горячим шепотом пообещал Пашка.
Долго и невесело догорала заря. Пашка, потряхивая удилищем, сматывал леску.
— Спортили реку, — мрачно заявил он. — Мертвая вода. Взрывчаткой глушат, острогами бьют.
— Кто глушит? — спросил Сима.
— Да ваши же, городские. Как понаедут… И наши тоже… — Он безнадежно махнул рукой.
Свернул удочку и Сима.
Развели костер. Андрей кинул в котелок листья черной смородины. Достали хлеб.
Осторожно, дуя в кружки, долго тянули ароматный кипяток, громко хрумая сахаром. А потом, кто где сидел, так и повалились.
Костер попритух, в темном небе пошевеливались яркие звезды. Пашка, покусывая травинку, говорил сквозь зубы:
— А еще ставнями, ловушками таскают рыбу проклятые контрабаньеры.
— Браконьеры, — сердито поправил его Сима.
— Я видел, как наш Митрич одного к себе в милицию волок. Как был тот в трусах, так его и взял. Даже штаны не дал надеть.
Вдруг Андрей приподнялся на локте, крикнул: