— А ты правда будешь меня любить, заботиться и за ушком чесать? — я аж икнула, так неожиданно услышав ответ мироздания.
— Буду! — на всякий случай согласилась и стала утирать лицо, а проморгавшись увидела того самого зверька, за которым охотилась сегодня пол дня.
— И ты меня не боишься? — спросило это маленькое, пушистое чудо, а я опешила.
— А надо? — неуверенно переспросила и подумала, что это странно говорить со зверем.
Мелкий посмотрел на меня своими грустными глазищами и как-то неестественно подпрыгнув, вывернулся наизнанку, увеличиваясь в размерах. Передо мной стояла отвратительная тварь мясом наружу. Я осмотрела его мозги, что пульсировали венами, огромные когти на лапах, безглазую морду и очень зубастую пасть. И радостно захлопала в ладошки. Таких монстриков у нас не водится. У меня будет самый крутой питомец.
— Что, совсем не страшно? — проговорил монстр рычаще-шипящим голосом с замогильными интонациями, как из склепа, честное слово.
— Неаааа... — протянула я, уже в мыслях видя, как будут завидовать мне сестры.
— Странная ты, а они вон боятся, — снова подпрыгнув и неуловимым движением выворачиваясь обратно шерсткой наружу, и уменьшаясь в размерах, ткнул лапой куда-то в бок зверек.
Как это у него выходит? Посмотрев куда мне указали, увидела парней, что сидели в обнимку с выпученными глазами и мелко тряслись.
— Ну давай, чеши за ушком, хочу знать как это? — скомандовал пушистик, — А эти пусть дальше обнимаются, нам такие не нужны, — и повернув мордочку с печальными глазами, посмотрел на парней.
— Фу такими быть, — и развернувшись уже ко мне спросил, — Может съесть их? Всё равно толку от них нет.
Я потянулась к зверьку и зарылась пальцами в мягкую шерстку, почесывая за маленькими ушками. Рассматривая это разумное чудо и вспоминая, что я говорила про парней, залилась краской стыда. Блин, они слышали, как я сетовала на то, что рядом два красавца, а смотрят только друг на друга, стыдно то, кааак.
Михей, опергруппа быстрого реагирования, младший сокол.
Исподнее с единорогами в сердечках, что может быть хуже? Вот и я думал, что ничего. Пока не проснулся нагишом, сверкая голым задом и не только им. Но даже не понял этого, так был обескуражен видом прелестей Марши. И ладно бы просто прелестей, но вот руки друга там были лишними, вот прям до кровавых звездочек в глазах. Хотелось переломать эти наглые конечности. Ой как же было стыдно!
Вообще вся эта зона очень странно влияла на всех нас троих. У меня складывалось впечатление, что она — это один большой и мыслящий организм. Вспомнились слова сталкеров, на которые я не обратил внимание: "Поклонились духу зоны" — а может и правда есть дух, или духи? Ведь сколько тут погибло магов в свое время. Я обдумывал эти соображения и так и этак, перекатывая их как камешки в голове. В общем-то я старался думать, о чем угодно, лишь бы не вспоминать утро и моей реакции на девушку.
Я шёл последним, когда стали раздаваться странные звуки при каждом нашем шаге. Первый раз услыхав “Кхр” я подпрыгнул от неожиданности как испуганный зайс и закрутил головой, озадаченно осматривая круглыми от беспокойства глазами соседние кусты и вслушиваясь в очередной “Кхр”, вытянувшимися ушами. Сердце колотилось словно готовясь выскочить из груди, тьфу, самому тошно стало — зайс и есть зайс, а не сокол. Хорошо, что был последним, никто из ребят не видел меня в таком виде. Засмеяли бы. Вот дались им мои красивые ушки. Ну форма у нас другая немного, вытянутая кверху, заостренная, ну подумаешь иногда выдают мои чувства, зато очень симпатичные. Маменька всегда говорила, что у меня прелестные ушки, а ей я привык верить.
Я крутил головой и не понимал, что это может быть, а Ник пёр вперёд, ничего не замечая. Руки чесались дать ему отцовского леща, чтобы не спал во время похода, но между нами была Марша. Но наконец-то и он услышал странные звуки, и мы поняли, откуда они раздаются.
Такого милого зверька я никогда не видел, да и не знал, что в этом мире такие существуют. А я ведь был лучшим в потоке и прежде, чем стать младшим соколом проштудировал и запомнил всё об Эдере. А вот дальше, ох, дальше начался дурдом.