Исаак не знал, что в действительности дни его уже сочтены. В декабре 1059 г. император отправился на охоту, простудился и заболел. По возвращении царя в Константинополь в его покои прибыл Михаил Пселл. Сославшись на свои познания в медицине, он осмотрел императора и поставил «диагноз» – василевс смертельно болен. Находившийся здесь же другой лекарь удивленно возразил: «Это кратковременное недомогание, которое пройдет за 2—3 дня». Так на самом деле и было, хотя в течение нескольких дней Исааку I лучше не становилось – простудная горячка оказалась более опасной, хотя, конечно, не смертельной. Пришедший вторично во дворец Пселл с присущей ему хитростью и цинизмом опять подтвердил свой диагноз, после чего начался настоящий переполох[22].
Срочно направили посыльных за императрицей Екатериной, дочерью Марией, братом Иоанном и его детьми. Полагая, со слов Пселла, будто жить Исааку оставалось считаные часы или даже минуты, они просили его распорядиться царским престолом. В это время в покои царя вошел патриарх Константин Лихуд. Он попросил выйти всех, кроме Пселла, чтобы исповедовать «умирающего», а попутно начал горячо уговаривать императора постричься перед смертью в монахи. Благочестивый царь, воспитанник Студийского монастыря, конечно, согласился. А затем между ними состоялся еще один разговор, последствия которого мы вскоре увидим.
Затем патриарх и Пселл вышли к родственникам и объявили волю императора. Для всех присутствующих она была совершенно неожиданной – Исаак I Комнин назначил императором не брата Иоанна, а совершенно постороннего ему, более того – тайного и опасного конкурента Константина Дуку. Все были ошеломлены, но противиться последней воле «умирающего» не осмелились.
Только царица, интуитивно поняв, что здесь все нечисто, с яростью набросилась на Пселла с криком: «Много обязаны мы тебе за совет! Хорошо же ты отплатил нам, убедив императора перейти к монашеской жизни и отдать власть чужому человеку!» Царица умоляла своего супруга пожалеть ее и детей, которым отныне придется оставить царский дворец и вести жизнь сирот, но император был непреклонен. На ее упреки в адрес Пселла он спокойно объявил придворным, что жена по обычной для женщин привычке не дает ему выполнить благое намерение, и слово его непреложно[23].
Почему был сделан такой неожиданный и несуразный выбор – остается только гадать. Нет сомнения, что имя Константина Дуки нашептали царю в минуту, за которой, как ему казалось, он должен предстать пред Богом. И просто невероятно, что Лихуд и Пселл обошлись одними уговорами – очевидно, они ссылались на опасности, грозящие при другом кандидате на царство императрице и родственникам Исаака I; возможно, и даже почти наверняка, угрожали. Трудно представить, что «птенцов гнезда Керуллария» пугали такие «мелочи», как физическая расправа над несколькими людьми, пусть и царскими родственниками. И совершенно невероятно, что Исаак Комнин мог игнорировать права на императорский титул своего брата, доброго, умного и порядочного человека, без веских причин, самой ходовой из которых могла быть только смерть Иоанна и всех остальных родственников.
Правда, по другой версии, Исаак I первоначально позвал к себе брата, куропалата (попечителя дворца) Иоанна и предложил тому царский венец, на что получил категоричный отказ. И только после этого Комнин якобы распорядился передать власть Константину Дуке[24]. В принципе такое событие также могло иметь место, и оба сообщения утрачивают противоречие друг по отношению к другу, если мы допустим, что со стороны партии Лихуда—Пселла могла быть проведена предварительная беседа, обильно насыщенная угрозами, не только с царем, но и с Иоанном Комнином.
Едва все вышли из покоев, чтобы дать Исааку спокойно отойти в лучший мир, как ему неожиданно стало… легче. На следующий день царь почувствовал, что болезнь уходит. Он встал, прошелся по комнате и, вообще, понял, что выздоравливает. В его уме возникли сомнения в правильности ранее принятого решения, и он уже начал передумывать принимать постриг. Но все изменил интриган Пселл.
Предвидя опасность, он немедленно появился близ императора и начал уговаривать того не изменять ничего из объявленного ранее. Пселл заявил Исааку I, будто на основании его слов о назначении Дуки своим преемником тот уже надел пурпурные туфли, а собранные сановники уже провозгласили Константина Римским императором – отступать некуда. Наверняка он добавил еще чтото, сыграв на благородстве и любви императора к своим близким. А рядом с Комнином сидел патриарх Константин Лихуд, мягко, но настойчиво убеждая царя в том, что человек, принявший решение посвятить себя Богу, не может ничего внезапно изменить, если, конечно, сохранил в своей душе страх Божий[25]. Оба они отлично знали, что прямой и честный Исаак Комнин никогда не откажется от своих слов и ни за что не признается супруге, будто поступил так под влиянием чужих речей. Для них это была беспроигрышная игра…
25
Скабаланович Н.А. Византийское государство и Церковь в XI веке. От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина. Т. 2. С. 110.