Тем временем солдаты Гвискара построили большое количество осадных орудий и, не переставая, осыпбли город камнями и стрелами. Во время одного из обстрелов был ранен стрелой в голову Георгий Палеолог, которого с трудом удалось поставить на ноги. Но Алексей Комнин быстрым маршем уже продвигался к Диррахию, надеясь на удачу, хотя численность его войска (как говорят, не более 20 тысяч человек) и его качество заметно уступали по всем параметрам 30 тысячам тяжеловооруженных норманнов.
Надо сказать, не только греки испытывали страх перед грядущим сражением. Среди северных рыцарей ходили упорные слухи о том, что только наемниковпеченегов у Комнина не менее 10 тысяч всадников, не считая чрезвычайно боеспособных англов, вооруженных обоюдоострыми секирами. Очевидно, стороны не имели достаточного времени на рекогносцировку и потому пользовались самыми различными известиями.
В эту минуту Гвискар в очередной раз показал, что по праву является вождем норманнов. Чтобы исключить у своих воинов мысли о побеге в случае неудачи, он велел сжечь корабли, а когда настало утро битвы, он велел всем рыцарям исповедаться на мессе и причаститься Святых Даров. Укрепленные духовно, норманны стройными рядами вышли из лагеря, и 18 октября 1081 г. состоялось генеральное сражение[243].
Первоначально император попытался окружить армию Гвискара, и некоторый успех был на стороне византийцев. Атаки тяжелой варяжской кавалерии византийцы отбили с большими для врага потерями, и некоторые норманнские отряды даже начали отступать. Но тут Роберт бросил свой последний резерв – конных копьеносцев, которым удалось опрокинуть императорскую гвардию. Часть византийских солдат укрылась в часовне, расположенной рядом с полем битвы. Норманны подожгли ее и не без удовольствия наблюдали, как все они погибли в огне. В эту минуту союзникисербы и 2тысячный отряд печенежских наемниковбогомилов, забыв о клятвах верности, бежали с поля битвы, чем предвосхитили ее результат.
Остальное войско потеряло строй и рассыпалось, отчаянное сопротивление оказал лишь император с личными телохранителями и друзьями. Но и им пришлось спасаться бегством, подвергая свои жизни серьезной опасности – норманнам очень хотелось убить василевса или взять его в плен. Комнина окружили 9 вражеских солдат, но он дал очередной прекрасный пример личного мужества, сумев отбиться и уйти от погони. Однако поражение византийцев было очень тяжелым – они оставили убитыми на поле сражения около 5 тысяч своих товарищей[244]. Погибло множество аристократов, среди которых значились Константин Дука, сын императора Константина X Дуки, Никифор, отец Георгия Палеолога, стратиг Никифор Синадин и многие отборные воины.
После этого Диррахий остался беззащитным, хотя осада продолжалась еще 4 месяца. Как утверждают, взять город норманнам удалось лишь после того, как некий венецианец Доминик, начальник центральной башни, предложил через перебежчика Гвискару указать тайный ход и вообще обещал скорую сдачу, если только герцог согласится выдать за него свою племянницу, дочь Вильгельма, графа Принципата. С приданым, разумеется. Как полагают, девушка действительно отличалась редкой красотой, но очевидно, что подлецом двигало еще и честолюбие – желание породниться с одним из самых могущественных родов Европы. Политика не знает сострадания, и Роберт быстро договорился с изменником. Тот привлек на свою сторону некоторую часть солдат и в одну из ночей открыл ворота Диррахия норманнам. 21 февраля 1082 г. город пал без всякой борьбы[245].
Эта победа была, конечно, весьма желанной для Гвискара. Но не в Диррахии заключалась цель его похода. Поэтому, немного отдохнув, норманны начали продвижение по Иллирии, нигде не встречая сопротивления. Помимо Диррахия, пали Охрид и Кастория, Ларисса была осаждена, на очереди был почти не имевший защитников Константинополь. Роберт Гвискар уже предвкушал радость овладения им, когда внезапно получил известия о том, что восстала Капуя, Апулия и Калабрия, где активно поработали агенты Византийского императора. Попутно с этим к Гвискару с криком о помощи обратился Римский папа Григорий VII Гильдебранд, которому (опять же, не без участия Комнина) серьезно угрожал Германский король Генрих IV – об этом говорилось выше.
Апостолик не стеснялся в выражениях, поторапливая Гвискара. «Помните о святой Римской церкви, – писал он норманну, – матери Вашей, которая любит Вас более других правителей и отметила Вас своим особым доверием. Помните, что Вы принесли ей клятву, а то, в чем Вы клялись, – то, что и без клятвы является Вашим христианским долгом, – Вы обязаны исполнить. Ибо Вам известно, сколь много вражды по отношению к Церкви возбудил Генрих, так называемый король, и сколь необходима ей Ваша помощь. Посему действуйте немедленно»[246].
243
Готфрид Малатерра. О деяниях Рожера, графа Калабрии и Сицилии, и его брата, герцога Роберта Гвискара. Кн. 3. Гл. XXVII. С. 179, 180.