Я положил плёнку на стол. Полная блокада атриовентрикулярного узла, как и говорил Саша. Даже моих не слишком обширных знаний в функциональной диагностике хватало, чтобы это понять. Запись на плёнке была отчётливая, как в учебнике. Но такая блокада не возникает внезапно. К потере сознания она, конечно, приводит, всё же тридцать ударов, может, и меньше было. Но сейчас-то я явно слышал ритм более частый, да и монитор показывал сорок ударов в минуту, а мужичок всё в сознание не приходит. Должна быть причина. Инфаркт? Но на плёнке ничего похожего нет. Вот его-то я как раз смогу распознать без каких-либо проблем. Как говорил лектор: «Вы можете не увидеть на ленте синдром Бругада, но инфаркт должны увидеть в темноте и с пьяных глаз». Хотя мне казалось, что военный врач, который провёл всего одну лекцию по электрокардиографии, и сам не знал, как выглядит этот синдром, о котором я слышал только однажды и то вскользь на его лекции.
— Эта свежая или ещё есть? — спросил я фельдшера, кивая на ленту.
— Как только привезли, сняли. Могу ещё сделать, если нужно, — пожал он плечами. — Но, мне казалось, что монитора достаточно. Частота сердечных сокращений выше сорока не поднимается. Может, звук отключим, а то противно пищит. И так видим, что пульс ниже пороговых значений, — раздражённо ответил он.
— Анализы, — я перевёл взгляд с ленты на Сашу.
— Ещё в работе, — отрапортовал фельдшер. — Но сахар в норме. И Павел Никитич не пьёт, я это точно знаю, — добавил он.
И тут монитор, к которому был подключён больной, взвыл в совершенно другой тональности, заставив нас подскочить на месте.
— Фибрилляция желудочков, — крикнул я, а Саша без лишних разговоров метнулся к дефибриллятору, а Татьяна уже наносила гель в положенные места.
— Разряд, — тело мужика слегка выгнулось, и монитор успокоился, выдавая тот ритм, который был у него в момент моего появления. Я бросил электроды Саше и задумчиво посмотрел на мужика. Тот зашевелился и открыл глаза, непонимающе глядя на нас. Как интересно получается.
— Говорить можешь? — спросил я у него, тот кивнул и что-то невразумительное прохрипел.
Татьяна тут же понеслась в соседнее помещение, и через пару секунд вернулась, неся стакан с чистой водой. Смочив ему губу и дав сделать небольшой глоток, она вопросительно посмотрела на меня.
— Было такое раньше? — обратился я к мужчине, но тот отрицательно покачал головой.
— Да здоровый он был, на сердце не жаловался никогда, — ответил Саша. — И жена его тоже ничего странного в последнее время не замечала. Никаких лекарств не принимал. Это я в первую очередь уточнил. Можете сами её порасспрашивать, она в коридоре сидит.
— Обязательно, как только буду иметь хоть немного понимания, что с ним происходит. Вот что, где телефон дежурного кардиолога? — спросил я Сашу, и тот кивнул на дверь комнаты, где сидел диспетчер. — Пойду консультироваться. А ты поторопи лаборантов, будь другом.
И я решительно направился к телефону, чтобы выяснить, что же это может быть. А в идеале вызвать их на себя, чтобы забирали и уже в губернской клинике выясняли, что же с этим мужчиной не так, потому что вряд ли у меня получится его стабилизировать в местных условиях. Если только не идти на крайние меры.
Я тряхнул головой, прогоняя эту мысль от себя подальше. Нужно вести себя, как обычно, и даже не думать о том, чтобы склонить членов семьи больного к сделке. Это было просто, вот прямо сейчас даже напрягаться не нужно было. Вот только могли слухи разные после этого поползти, тому колдуну тошно бы стало. Поэтому сейчас всё зависело исключительно от меня и моей способности договариваться, не прибегая к демонической силе.
Глава 22
В трубке послышались гудки. Сначала к телефону долго никто не подходил, но ждать я умею, поэтому дождался, когда уже мне ответят, и даже почти не нервничал. Меня вся эта история с практикой и больными уже начала напрягать. Не люблю, когда по независящим от меня причинам моя репутация может сильно пострадать.
— Кардиологическое отделение Центральной губернской больницы, — проговорил сонный женский голос. Наконец, соизволили проснуться. Я бегло глянул на часы, висевшие над столом. Прождал я чуть больше десяти минут.
— Позовите дежурного кардиолога. — Стараясь сохранять спокойствие, сказал я.
— Кто говорит? — голос начал звучать бодрее.
— Давыдов, врач-стажёр Аввакумовской больницы. — Представился я. — Пожалуйста, поторопитесь, у меня здесь пациент нестабильный.
В трубке воцарилась тишина, и, спустя ещё пять минут, послышался шорох и мужской голос произнёс.