– Что? Что? – испуганно выдохнул он, осоловело хлопая глазами. – А где гости?
– Разошлись.
– А я?…
– Вы уснули, мистер Калле, и добудиться вас мог только мистер Маноле, спасибо ему за помощь, – любезно пояснила я. – Боюсь, что сейчас вам придется покинуть кофейню. Обсуждение насущных вопросов мистер Норманн решил отложить на завтрашнее утро. Или день, – подумав, добавила я. – Словом, приходите в кофейню к вечеру, примерно к шести.
– Хорошо, – растерянно согласился художник, и тут взгляд его упал на ворох темно-рыжих кудрей на скатерти. Безотчетным движением Эрвин коснулся затылка и залился румянцем. – Простите мой неподобающий вид… – Художник по-детски непосредственно спрятал парик за спину. – Э-э… Я пойду, пожалуй? – и он начал осторожно пятиться к двери.
– Нет, погодите! – спохватилась я. – Скажите сначала, что такого ужасного вы увидели в той комнате?
– Беспорядок, – промямлил Эрвин, нащупывая ручку двери. – Леди Виржиния, я пойду. Доброй ночи… и, небесами заклинаю, не говорите никому об этом! – Он быстро коснулся рукою короткого ежика седых волос и был таков.
Разумеется, рассчитывать дальше на сколько-нибудь разумный диалог было бы глупо. Быстро распрощавшись с Георгом и договорившись о том, что Лайзо потом подвезет и его, и Эллиса, я направилась к автомобилю. Даже несмотря на пролившуюся на Бромли грозу, дышать было тяжело; остро пахло намокшей пылью и вымытой до скрипа листвой. Где-то вдалеке погромыхивало, клубящиеся иссиня-черные тучи озарялись голубоватыми отсверками. Ветер влажным дыханием ласкал кожу – свежо после духоты кофейни, почти до дрожи свежо…
– Леди Виржиния?
Горячие пальцы осторожно коснулись моей руки, и я медленно, как будто очарованная, обернулась.
– Вы в порядке?
Лицо Лайзо – бледное пятно среди теней. Даже на человека не похоже – скорее, на призрак.
– Да, – отвела я взгляд. – Не могли бы вы идти впереди и показывать дорогу? Я не слишком хорошо вижу в темноте.
Кажется, Лайзо улыбнулся.
– Тогда лучше сделаем так. Позвольте вашу ладонь, леди Виржиния?
И, не дожидаясь разрешения, он крепко сжал мои пальцы – и потянул меня вниз по улице, за угол. Запоздало я сообразила, что лучше было бы выходить не через главный вход, а через черный, но было уже поздно. Хлюпала под ногами вода, ветер налетал порывами – еще чуть-чуть, и опять сорвется с неба сплошным потоком яростный летний ливень. Туфли оскальзывались на мостовой, но отчего-то не страшно было упасть – словно я превратилась в куклу на веревочках в руках умелого мастера.
Тяжелая, крупная капля ударила по плечу. И другая – по широким полям шляпки, потом – по спине, снова по шляпке и по плечам… Но прежде чем отдельные капли превратились в ливень, мы успели спрятаться в автомобиле. И только тогда накрыло – как сплошной стеной. Наверное, с четверть часа ни я, ни Лайзо не шевелились и сохраняли молчание. А потом он предложил тихо:
– Возвращаемся домой?
– Да.
Уж не знаю, что мог разглядеть Лайзо за пеленой дождя, но мы добрались без происшествий и достаточно быстро. Я ненадолго осталась в машине, пока он ходил за зонтом. Потом – вежливое прощание, и Лайзо отправился развозить по домам Георга и Эллиса.
Вот и все.
Несмотря на страшную усталость, я настояла на горячей ванне и кружке теплого молока с ванилью на ночь. Ведь завтра можно будет встать попозже – так почему бы и не потянуть время? Одним словом, в спальню я попала уже около двух часов пополуночи. После ванны воздух в комнате мне показался прохладным и свежим. Окна были распахнуты настежь; дождь уже закончился, и тучи начали расходиться. На всякий случай я прикрыла ставни, потом, не торопясь, подошла к кровати, откинула одеяло и только собралась лечь, как заметила на простынях что-то странное. Серо-коричневый… порошок? Или… измельченные листья?
Я наклонилась и размяла щепоть между пальцами. Запах был слабым, но очень знакомым. Вишневый табак. Бабушкин.
Странно.
Впрочем, так или иначе, но на грязной постели я спать не собиралась. Магда еще не легла и поэтому на звон колокольчика откликнулась быстро.
– Что случилось-то, леди Виржиния? Принести что-нибудь? – Бодрая скороговорка Магды только усугубляла раздражение.
– Нет, скорее, унести, – уточнила я и обличительно ткнула пальцем в простыни. – Тут грязь. Магда, будьте любезны, перестелите мне постель. И перину перетряхните, если не сложно.
– Ох, простите меня, слепую курицу! – так искренне огорчилась горничная, что мне даже стало немного стыдно. – Мусор-то, видать, насыпался, а я и не заметила…