Я сказала маме, что у меня сильно болит рука, а заметив мокрую одежду, соврала, что меня старшие мальчики облили водой, и я упала, ведь предполагала, что мама поведёт меня к врачу, раз у меня так сильно болела рука, а сказать всё равно что-то придётся. Мама подумала, что я очень сильно ушибла руку и сама мне её перемотала. Но боль не стихала и не стихала, даже тогда, когда я ей совсем не шевелила. На следующий день, превозмогая боль, пошла в школу, на первом же уроке не выдержала и расплакалась, потому что уже больше не могла терпеть. Учительница отвела меня в медпункт, медсестра посмотрела мою руку, вызвали мою маму, и мы отправились в травмпункт, мне сделали снимок и поставили гипс.
7
Мне сказали держать палец под холодной водой, но боль не отступала. На следующий день ко мне как раз пришла мама, я показала ей палец, который уже немного распух, она поднялась со мной к врачу, показала ей мой палец. Та долго на него смотрела, а потом моя мама потребовала, чтобы меня отвели к хирургу. Когда мама ушла, мне как раз сказали собираться, отвели в раздевалку, открыли замок, я зашла туда, и немного забыв о боли, кинулась к своей одежде и радовалась, что я окажусь на улице, что я смогу немножечко прогуляться, пройтись, подышать свежим воздухом. Поход к хирургу не был для меня удачным, тот сказал, что это ушиб, перебинтовал мне палец и отправил нас с медсестрой обратно в отделение, которое находилось на приличном расстоянии, и меня ещё ждал приятный прогулочный обратный путь. Через день ко мне опять пришла мама, там ей уже никто не позволял ходить ко мне каждый день, поэтому дней приёма я ждала в особенности. Мама приносила мне что-то вкусненькое, я съедала это при ней, потому что передавать что-либо было нельзя, иначе до меня передача просто не доходила.
У меня палец не проходил, сильно распух и посинел с небольшой чернотой, и лечащая врач отправила меня уже вместе с мамой в городской травмпункт при детской травматологической больнице, который находился в районе, в котором я жила, прям рядом с моей школой, недалеко от дома. Я так была этому рада, и благодарила Господа Бога за то, что мне сломали палец, я даже была готова к тому, чтобы вообще остаться без него, лишь бы не возвращаться в психушку… В больнице мне сделали снимок, но перелома не обнаружили, перебинтовали и сказали мазать специальной мазью. Мы вернулись обратно в больницу, но я радовалась, что следующий день был пятницей, и врач сказала, что отпустит меня на выходные домой. Дома я была заболевшая, впрочем, как и в больнице, просто там ни врачи, ни я сама не обращали на это никакого внимания. У меня была температура, уже до ладони почерневшая рука, боль совсем не проходила, я упрашивала маму не везти меня в больницу, что мне очень плохо. Она пообещала не везти меня, но я всё равно каждые десять минут спрашивала её об этом. Настал понедельник, мама одна без меня поехала в больницу, сказать, что я сильно заболела, что у меня почернела вся ладонь, и в больнице находиться я не смогу. Мама вернулась с хорошими новостями, что я не вернусь в больницу, но радости у меня не было никакой уже, я сильно болела, загибалась от болей, почти не ела и не вставала с постели, а ещё всё время боялась. Я не могла отвыкнуть от обстановки, в которой находилась, я всё время осматривала квартиру, как будто смотрю на неё впервые, но забота моих близких помогала, я чувствовала ласку и любовь мамы и бабушки, и мне от этого становилось легче. Палец мой не проходил, а чернота всё распространялась и распространялась, и, сбив мне температуру, через неделю мы отправились в тот же травмпункт, где мне сделали ещё дополнительно два снимка, на которых не было видно никакого перелома. Нам сказали продолжать мазать палец мазью, хотя врач сама была шокирована от моей чёрной руки, ещё удивилась, как я с ней ещё хожу, задав именно такой вопрос. Постепенно отёк помаленьку стал спадать, чернота становилась синей, но боль от этого не стихала. Я уже не помню, сколько времени тогда прошло, когда моему пальцу стало легче, когда ему вернулся прежний цвет. Я оправлялась и лечилась дома, и в назначенные дни приезжала в больницу на осмотр, видимо моя мама всё-таки каким-то чудесным образом смогла договориться с врачами, или им просто уже надоело со мной возиться, вернее, нести ответственность за тяжелое физическое состояние, да и жалоб мама моя написала в департамент немало. Врач всё время с каким-то подозрением задавала мне странные вопросы, я даже не должна была проявлять каких-либо приятных эмоций. По нескольку раз переспрашивала, почему у меня хорошее настроение, почему я улыбаюсь, даже мама моя подключалась к моим объяснениям, чтобы та поняла, что я говорю правду, и что улыбка моя имеет основания. Накануне перед очередным визитом в больницу, мы купили новый телевизор с пультом и видик, а ещё провели кабельное телевидение. До этого у нас стоял старенький «Горизонт» всего с шестью каналами.