Я вернулся в прихожую, натянул перепачканные сибирской грязью ботинки и сходил в магазин. Неужели на свете существуют места типа Саянского хребта или Эвенкийской тундры?
Пока мы пили кофе, я еще два раза пытался рассказать жене о том, где был. Жена ответила, что классная руководительница старшего сына очень хотела бы меня видеть. На этом фоне мои заполярные истории выглядели бледненько.
— Что-то серьезное? Пока меня не было, этот парень сжег школу?
Мы поговорили об учебе старшего сына, потом поговорили о здоровье младшего сына и о том, что на улице уже жарко, так что неплохо бы купить ребенку летней одежды, всяких там футболочек и шортиков, потом тесть дочинил карниз и тоже попил с нами кофейку, хотя время-то уже позднее, от кофе он может потом и не заснуть, но за компанию все равно попьет, а кстати, и расскажет, как недавно с соседом по лестничной площадке собирался сходить в баню.
Путешествовать сегодня — самый модный вид досуга. Всем хочется куда-нибудь ездить, самоутверждаться, самореализовываться, проживать жизнь с толком, оставлять след на земле. И я тоже хочу того же самого. Но чем чаще я уезжаю из дому, тем меньше понимаю зачем. Мужчины — до старости дети. Жизнь они придумывают себе, как сценарий приключенческого кино. Хотя реальная жизнь — вот. Там, где живет твоя семья. И никакой другой жизни не бывает. Настоящая жизнь протекает рядом с ребенком, которого никто кроме тебя не поцелует. Рядом с женой, которой никто кроме тебя не прибьет карниз. А Ледовитый океан… это ведь просто миф… кто его вообще видел, этот океан?
Только совсем уже вечером я переоделся в старые домашние джинсы и, вымотанный (впервые за последние две недели вымотанный почти до обморока), упал на диван, чтобы посмотреть телевизор.
В телевизоре шло шоу «Кто хочет стать миллионером?». Костлявый телеведущий Галкин спрашивал у очередной крашеной дуры в шиньоне: куда она потратит деньги, если миллион достанется ей?
«Я стану путешествовать. Знаете, я всегда хотела путешествовать. Побывать в каких-нибудь романтичных необжитых местах… например, за Полярным кругом… или в центре Азии… Господи! Как я завидую тем, кто там побывал!»
Июнь
1
В Москве приятель на машине забрал меня с Ленинградского вокзала. Всю дорогу он злился и махал руками: неправильно я живу. Вот он живет правильно, а я — нет.
«Это твоя петербургская лень! Провинциальное желание до обеда валяться в постели, а потом сидеть в „Идеальной чашке“ и болтать о всякой фигне! Делом надо заниматься! Понимаешь? Де-лом!»
Я молчал. Потому что стоило бы мне вставить хоть одно замечаньице, и разговор тут же сполз бы на вечную тему: Москва — большая деревня… а Петербург — провинция и бандитское гнездо… в Москве говорят «шаурма», а в Северной столице — только «шаверма»… Страной теперь рулит президент-петербуржец… А денежки как были, так все и остались в столице южной… Зато самая популярная группа страны сегодня называется «Ленинград»… Правда, живет лидер группы последнее время в Москве… Правда, московский мэр запретил ему там выступать… Как все сложно в нашем мире.
В пробке мы простояли с девяти утра и до полудня. Потом приятель заплатил полтора доллара сонному охраннику, тот отпер металлическую калитку, и машину мы загнали во двор, а сами пошли пешком.
2
Два года назад приятель жил в Петербурге. Работал фотографом в журнале, для которого я в ту пору писал. До обеда не валялся и о фигне не болтал. Уже тогда занимался делом. Потом переехал в Москву.
После года работы в московских журналах парень купил себе новую немецкую спортивную машину. Потом купил квартиру. Не в центре, но ничего. В Петербурге ни машины, ни приличной жилплощади у него не было.
Работать парень теперь ездил в Милан (Италия). За одну съемку зарабатывал больше, чем в Петербурге за год. Отпуска проводил, катаясь на дорогостоящих горных лыжах.
Пока мы шагали до его редакции, парень все жаловался на то, что не высыпается:
— Встаю в пять утра. Каждый день.
— Зачем?
— Езжу в бассейн.
— А почему так рано?
— Нужно успеть проскочить, пока не начались пробки.
— Ну так плюнь ты на этот бассейн! Отоспись.
— Во-во! Типичный пример петербургской лени!
— Каждый день просыпаться в пять утра! Немыслимо!
— А иначе никак. Я должен держать себя в форме. Потому что бизнес это война.
3
Парень работал в наимоднейшем московском журнальном холдинге. Здание редакции располагалось в самом центре. Оно выглядело больным. Как глистами-паразитами фасад здания был облеплен саркомами банкоматов.
Мы поднялись в лифте. Он был, как корова, снабжен мелодичным колокольчиком. Наверное, чтобы не потерялся и не уходил далеко. Мы зашли внутрь роскошной редакции и уперлись взглядами в почти голую девицу. Специально выписанная из-за границы модель-длинноножка прикидывала, в чем бы этаком ей сняться на обложке мужского издания?
Фотограф должен был сдать журнальным дизайнерам отснятые слайды. Это требовало какого-то времени. Сперва я просто болтался по редакции, а потом сел на диванчик и полистал наваленные журналы. Рядом сидели два незнакомых парня. Один из них рассказывал:
— Имел я тут беседу с девушкой, подругой вокалиста из группы (дальше он назвал группу: наиболее популярное в стране мальчиковое трио). То-то я смотрю, этот парень перестал участвовать в их концертах! Знаешь, оказывается, что произошло?
— Что?
— Ребята всей группой сидели дома у своего продюсера (дальше он назвал фамилию продюсера: одного из мастодонтов отечественного шоу-бизнеса). А за одним столом с ними сидел какой-то бандос. И этот бандос просто забавы ради треснул парню по зубам. Ну, чтобы потом хвастаться: а я этому парню по зубам как-то съездил. Певец упал и наткнулся головой на угол стола. И отбыл в реанимацию. Еле откачали… Теперь он инвалид. Представляешь? Просто ради развлечения этот урод искалечил молодого парня!
— Да?
— И что самое поразительное: выписавшись из больницы, парень все равно продолжает ходить в гости к продюсеру и улыбаться его знакомым бандосам. И на концертах он все так же улыбается. А что ему остается делать? Это ведь бизнес. Не будешь улыбаться — пропадешь.
Собеседник покачал головой, помолчал, а потом спросил:
— Почему твой журнал обо всем этом не напишет?
Его приятель даже растерялся. Прежде чем ответить, долго думал. Потом ответил:
— Шутишь? Кто же о таких вещах пишет?
— А что? Это же правда.
— Ну, журналы… они ведь не для того созданы, чтобы правду писать.
Я почти не слушал, о чем они болтают. Просто сидел и листал журнальчики. Сперва прочел колонку редакторши в женском издании. Та сообщала читателям, что у нее очень ревнивый бойфренд. За кокетничанье с посторонними он отобрал у нее подаренный недавно автомобиль, но она нашла выход и покарала обидчика. Девушка за неделю изменила ему с четырнадцатью мужчинами, и отелло, зарыдав, автомобиль вернул, на колени пал и умолял больше так не делать.
Я знаком с редакторшей. Это несуразная нерусская средних лет бабища. Ни автомобиля, ни бойфренда у нее нет. У нее есть какое-то кожное заболевание на лице, а больше ничего. И четырнадцати мужчин у нее не было не только за неделю, но скорее всего и за всю жизнь. Но это не важно! Я был готов ей верить! Говори, редакторша, говори! Ослепи меня своей историей! Пусть я поверю: прекрасная жизнь из глянцевых журналов возможна!
Потом я открыл мужской журнал того же холдинга. Здесь редакторская колонка была неинтересная, зато один из колумнистов рассказывал, какую классную party недавно посетил. Вот это да! — восторгался он. Ни у кого такой вечеринки давно уже не было, а мы вот отожгли так отожгли! Ух, как повеселились!