– Я ходил сюда… – произнес Артем громче, но ужас тотчас оборвал его, крепко схватив за горло. Он хотел сказать, что ходил сюда все прошлое лето, чтобы увидеть его, механика, ходил каждый день, поджидая, когда тот отправится чинить очередную поломку на аттракционах. Ходил и смотрел издалека, надеясь однажды решиться подойти ближе. Артем не смог этого сказать, потому что увидел, как мешки под глазами привидения подрагивают, съезжая вниз, оголяя сначала глазные яблоки, а затем и мерзкие рубиновые ниточки мышц. Кожа отслаивалась и сползала с лица, будто резиновая маска.
Вагонетка взобралась на первый пригорок, перевалила его и с шумом ухнула вниз. Кажется, высота здесь стала больше, чем была днем? Артем вцепился в поручень и снова взглянул на собеседника. У того беззвучно шевелились губы.
– Мама говорила… – только и сказал Артем. А хотел сказать, что мама говорила, будто отец их бросил и уехал в другой город, будто у него там другая семья, но Артем видел фотографии и узнал механика. Или думал, что узнал. Нижняя губа мертвеца опустилась, обнажились неровные мелкие зубы, сцепленные вместе. Кусок кожи и жировых наслоений отклеился и соскользнул с подбородка, плюхнувшись на колени хозяина. Затем отвалилась щека. Артему захотелось кричать, слезы выдавливали глаза изнутри, он отвернулся.
Внизу по металлическому скелету, поддерживающему хребет из рельсов, карабкалась тварь в длинной белой футболке. Чуть дальше на соседних путях выпрямился великан, он обернулся и протянул длинные угловатые грабли рук, намереваясь, кажется, схватить мчащуюся вагонетку. Тут Артем завопил так, что заболело горло.
Внезапно вся конструкция «Адского поезда» задребезжала, рельсы с оглушительным скрежетом выгнулись горбом. Вагонетка взмыла вверх, оставив гиганта далеко внизу. Артем кричал и кричал, пока безумный серпантин сам собой вырастал перед ними. Небо хлестало ледяными брызгами и загоралось то синим, то красным. Наконец подъем достиг пика, и перед тем как обрушиться вниз, мальчишка сумел выдохнуть:
– Дерьмо собачье.
А потом, оглянувшись на улыбающихся тварей, успел тихо спросить:
– Это они меня ищут?
Как ни странно, в этот раз призрак ответил. Покачал головой и приложил левую руку к груди. Из-за расползающихся тканей казалось, что он довольно скалится. Значит, демоны пришли за ним? Артем вновь заметил одного, когда вагончик загрохотал, низринувшись к земле. Создание в футболке находилось в десятке метров, но изловчилось и прыгнуло так, чтобы заскочить на проезжающий болид. Артем то ли не успел, то ли устал пугаться. Прижатое к сиденью тело давно одеревенело. Полет твари резко прервался: многометровый металлический прут вылетел из тьмы внизу, насадив на себя трепыхающегося уродца, будто сверчка – на булавку. Спустя мгновение стержень унес жертву ввысь. Следом тут и там поднимались новые копья. Впереди появился великан, отвратительная улыбка вспыхнула в пунцовой мгле. Его распяло сразу на трех прутьях.
Артем глянул на соседа, и пусть облик того уже мало напоминал местного механика, погибшего в результате несчастного случая прошлым летом, воспоминания, надежды и обиды накатили вновь. Вагонетка заложила очередной сумасшедший вираж и, кажется, уже шла к финишу.
Только на путях кто-то стоял.
Старушечья морда, безбровая, безгубая, безглазая. Ухмыляющаяся. Косички, платьишко, сандалики, хрупкие детские руки. Фигурку осветило мертвенно-синим, затем плеснуло красным. Вагонетка врезалась в девочку, и маленькое переломанное тельце завертелось в воздухе.
Артем зажмурился, но продолжал видеть. Солнечный день, кувыркающееся тело, билет на «Адский поезд». Обычно он просто слонялся между аттракционов, а тут вдруг решил прокатиться. И ему повезло. «Адский поезд» сломался, набитая народом вагонетка встала, проехав всего несколько метров. Послали за ремонтником, и это был он. Артем во все глаза смотрел, как невысокий усталый мужчина в комбинезоне взбирается к ним. Полуденная жара давила на макушку, люди вокруг вяло ворчали, а Артем злился. Он вдруг отчетливо понял, что вряд ли когда-нибудь окажется ближе к этому человеку. Никогда не заговорит с ним, опасаясь наткнуться на недоумение или насмешку. И даже если этот человек – действительно этот человек, что это меняет? Ведь он ушел. Бросил. Почему вагонетка вдруг пришла в движение? Могла ли это сделать ненависть Артема? Наверное, нет, ведь тогда жертвой должен был бы стать он сам.
Гонка прекратилась, а Артем еще долго не поднимал головы. Сидел, зажмурившись, и ревел. Огни погасли, навалилась непроглядная шелестящая тьма.