Тем же вечером, после ужина, когда Таня разобрала свои вещи и выгуляла Оберона в саду за домом, все, кроме Уорика, собрались на кухне у огня. К счастью, клетку Генерала накрыли темной тканью и увезли на ночь в другую комнату. Оберон растянулся на полу и тихо посапывал. Флоренс вязала для благотворительной распродажи, щелкая спицами и время от времени отвечая на вопросы Нелл о доме. Таня смотрела на языки пламени в очаге, то прислушиваясь к разговору, то думая о Рыжей и новостях, прозвучавших по радио. Она хотела обсудить это с Фабианом и несколько раз намекала, что надо бы выйти из комнаты. Однако Фабиан, лежа на коврике рядом с Обероном, добивал домашнее задание – хотел с ним быстрее разобраться и уже спокойно наслаждаться каникулами. То и дело он жаловался, что у Оберона изо рта плохо пахнет, и с отвращением отворачивался.
– Куда ведет эта лестница? – спросила Нелл, ее веки отяжелели от сильного тепла.
Таня посмотрела на старую винтовую лестницу рядом с плитой. Она изгибалась вверх полукругом и исчезала за перегородкой.
– Раньше вела на второй и третий этажи, – объяснила Флоренс. – Много лет назад ею пользовались слуги. Однако сейчас она перекрыта.
Таня и Фабиан тайком переглянулись. Из кухни на старую лестницу правда было не попасть, однако Флоренс умолчала, что туда все еще можно выйти через потайную дверь на третьем этаже. Летом Таня с Фабианом обнаружили эту дверь и, без ведома Флоренс и Уорика, исследовали лестницу для прислуги.
Со двора на кухню вошел Уорик, а с ним ворвался холодный ветер, принесший несколько опавших листьев. Уорика не было дома весь день, он замерз, устал и проголодался.
Повесив пальто на дверь сзади, он направился к духовке, где его обычно ждала еда. Но Флоренс поднялась со своего места:
– Позволь мне. Пока ты посмотришь, как там Амос, я приготовлю чашечку свежего чая и подам тебе ужин.
Усталое лицо Уорика просветлело. Он облизнул губы и отправился наверх к старику отцу. Спустя несколько минут вернулся и сел за стол.
– Сегодня у нас рагу, – сказала Флоренс, отрезая два ломтя подсохшего хлеба.
– С клецками? – весело спросил Уорик.
– С клецками, – кивнула Флоренс, открывая духовку. – Ох!
– Что такое?
– Ничего нет… – Флоренс пребывала в явном замешательстве. – Я оставила рагу в духовке, чтобы не остыло, и оно куда-то делось!
Нелл села, внезапно занервничав. Потом тяжело поднялась со стула и неуклюже направилась к Флоренс.
– Ну… видите ли, э-э-э… – начала она. – Я думала… ну, то есть я предположила, что… о господи…
– Так что же? – Глаза Флоренс сузились.
– Я думала, это для старика, – сказала Нелл. – Для Амоса. Думала, там его еда… а он не захотел… И, ну, я все равно мыла посуду, поэтому…
– Где рагу? – резко спросила Флоренс.
Все взгляды были прикованы к экономке, а она очень медленно повернулась к Оберону.
Кроме потрескивания огня было слышно, что в животе собаки громко булькает.
– Ох! – воскликнула Флоренс.
– Оно уже подсыхало! – пискнула Нелл.
– Ты отдала мой ужин собаке? – Голос Уорика прозвучал подобно грому.
– Откуда, черт возьми, мне было знать, что он твой? Откуда?
– Но я же говорила, Нелл! – вспыхнула Флоренс. – И вроде достаточно ясно объяснила порядок приема пищи: Амос ужинает очень рано, и об этом заботится Уорик!
Казалось, Нелл вот-вот расплачется.
– Кроме прочего, я очень люблю рагу… – Уорик оторвал взгляд от лежащих перед ним двух кусков хлеба и свирепо посмотрел на экономку.
– Ну, сделанного не воротишь, – заключила Флоренс. – И, Нелл, пожалуйста, не поступай так больше – ужасное расточительство! К тому же в рагу было полно лука, желудку Оберона это ни к чему.
– Он и так толстый, – добавил Фабиан и немедленно ойкнул – Таня ткнула его локтем в бок.
Нелл горестно кивнула:
– Тогда я прямо сейчас пойду спать, хорошо?
– Спокойной ночи, – отрывисто произнесла Флоренс.
Когда звук шагов экономки стих. Уорик подошел к тостеру, засунул туда два куска хлеба и открыл банку фасоли.
– Она точно чудная, – сказал он. – О чем вы думали, когда нанимали ее?
– О, не знаю! – раздраженно ответила Флоренс. – Встретила на рынке, мы разговорились. Она рассказала, что ее только что уволили, и я ее пожалела. Ей нужна была работа и крыша над головой, а нам – экономка. Казалось, все идеально складывается.
– От нее будет больше неприятностей, чем пользы, – мрачно подвел итог Уорик. – Попомните мои слова!
5
В сером и холодном викторианском здании, куда отвезли Роуэн и Джеймса, пахло дезинфекцией и сырыми постелями. Раньше это была школа. А теперь – детский дом.