Дрожа от холода, она посмотрела на душевую кабину. С гипсом приходилось ограничиваться раковиной.
Вдруг из сливного отверстия в ванне донеслось бульканье. Из темноты на Роуэн уставились сверкающие желтые глаза. За ней наблюдали, и это мог быть только фейри. Из отверстия показались пальцы, похожие на лягушачьи, и сгребли покрытые мыльной пеной волосы, которые собрались в стоке. Чавкающие звуки подсказали: существо съело эти волосы. Роуэн ахнула от отвращения. Но существо не обратило внимания – чавканье продолжалось.
Отвернувшись, Роуэн переоделась в ночную рубашку и выключила свет в ванной. Элли уже уложила Джеймса в кроватку и собиралась уходить. В коридоре она шепотом попрощалась, пообещав Роуэн прийти завтра. Роуэн шагнула в темную спальню, но не стала плотно закрывать дверь. Слышно было, как внизу шепчутся Элли и Джон, затем открылась и закрылась входная дверь, и здание погрузилось в тишину.
Роуэн легла в ледяную кровать, ее пробирала дрожь. В детской кроватке ритмично дышал Джеймс; измученный, он уже крепко спал. Она оглядела комнату. В углу стоял чемодан. Там было только самое необходимое, ничего личного, важного для нее, кроме одной вещи – старой книги сказок, которая принадлежала ее матери. Роуэн настояла на том, чтобы взять сказки с собой. Все остальное, ее любимые книги и игрушки Джеймса остались дома.
Только это был уже не дом, больше нет. Теперь это было просто помещение, где когда-то жила семья. Роуэн задыхалась от горя и потому не сразу заметила, что дверь спальни медленно, беззвучно отворялась. Она замерла: не то ли это странное существо из ванной… Но когда дверь открылась шире, в щель просунулась маленькая рука, а затем и лицо, окруженное облачком непослушных волос. В следующее мгновение над этим лицом появилось второе – точно такое же, только с коротко остриженными волосами. «Близнецы, – подумала Роуэн, – лет восемь-девять». Она быстро прикрыла глаза и стала наблюдать за ними сквозь ресницы.
– Видишь? – прошептала одна. – Я же говорила, что у нас новенькая.
– Ты давишь мне подбородком на голову! – пожаловалась другая.
– Тихо!
– Сама ты тихо! Разбудишь ее!
– А ты разве не хотела ее разбудить?
Первая близняшка пожала плечами.
– Новенькая? Ты не спишь?
Роуэн не ответила. Ей просто хотелось, чтобы ее оставили в покое. Но близнецы не собирались так легко сдаваться.
– Новенькая? Как тебя зовут?
– Отстань от нее, она спит, – прошептала другая.
Роуэн услышала, как одна из девочек сделала шаг в комнату.
– Смотри! Там малыш – сказали, что у нее есть брат.
– Кто сказал?
– Джон. Я слышала, как он разговаривал с Элли. Они попали в автомобильную аварию. Их мама и папа погибли.
На мгновение воцарилась тишина.
– Бедные…
– Ладно. Давай вернемся в кровать.
– Подожди минутку, – прошептала другая.
– Что ты делаешь?
– Положу ей мистера Боунса.
Девочка подошла, и Роуэн зажмурилась крепче. Сердце бешено стучало. «Что за мистер Боунс? – подумала она. – Какая-то детская проказа, которую устраивают новеньким в первую ночь?»
– Зачем?! – прошипела первая близняшка. – Ей не понравится эта вонючая старая штуковина!
– Нет, понравится, – вызывающе прошептала вторая, приближаясь. – С ним ей будет лучше. Ты помнишь нашу первую ночь здесь? Первая ночь – самая ужасная.
Роуэн старалась дышать глубоко и убедительно, как будто крепко спит. На подушку рядом с ее лицом что-то положили – теплое, мягкое и чем-то пахнущее. Не шевелясь, она вдыхала этот запах. И только когда убедилась, что близнецы ушли, открыла глаза.
На подушке лежала мягкая игрушечная собачка. Сильно потрепанные уши, одно длиннее другого. Вся в пятнах, скатавшаяся, без одного глаза и хвоста. Собачка выглядела как игрушка, которую всегда любили больше всего.
Роуэн обняла собачку, прижимая к подбородку. Горячие слезы текли по ее лицу и впитывались в мистера Боунса. Она уткнулась лицом в подушку.