— Ну, читали...
— Эх, ты. . .
— Ну ладно.. .—.примирительно соглашается Лёшка.—Я так, чтобы ты один не уходил.
Но что там говорить с Лёшкой! Витяй торопился сообщить сногсшибательную новость матери. Она была сегодня дома. Витяй сквозняком влетел в квартиру, оставив настежь дверь на лестницу.
— Ма-а-ам! Меня взяли! . . Самый главный режиссёр сказал. Вот сила, да?! Тебе деньги платить будут. Сами на машине приедут договор писать.
Мать не могла скрыть улыбки. Но тут же махнула рукой.
— Ну уж, и деньги ещё...
— Здорово, да?! — всё ещё не мог успокоиться взволнованный событиями Витяй. — Из всех выбрали одного.
— Да откуда же в тебе?
— Я и сам не знаю, — пожал плечами Витяй.
— Гляди, а не справишься если?
«Нет, с Василием Васильевичем справлюсь»,— подумал Витяй.
Мать серьёзно поглядела на него и сказала :
— Ты вот что. Завтра всё чистое надень. Носки те, новые, безразмерные...
— Мне бы постричься, — Витяй пригладил вниз свой хохолок.
Мать ничего не ответила, взяла с комода сумочку, отсчитала три монетки. Хватит?
— Сорок копеек? Ого, ещё как!
Наскоро проглотив молока с булкой— без этого мать не пускала, — Витяй пулей из дому. Какая парикмахерская получше? Конечно, та — в доме со срезанным углом. Самая большая. Воздух в парикмахерской крепкий. Будто его специально накачивали одеколоном. Сидит очередь из небритых дядек. Никто ни с кем не разговаривает. Некоторые молчат просто так. Другие читают давно растерзанные журналы. Витяю не до чтения. Ему не терпится на месте, а очередь, как назло, движется медленно. Витяй заскучал и замечтался. ' Вдруг :
— Следующий!
Дяденьки переглядываются, потирая небритые подбородки. В дверях толстушка в белом халате, ноги в красных тапочках. Витяй понял — это и есть его очередь —и вскочил со стула.
Толстушка — шлёп, шлёп тапочками — повела его за собой и усадила в мягкое кресло. Потом она опустила подушечку, которая поддерживала затылок тех, кого брили, и нажала ногой педаль. Витяй поехал вверх. Ни о чём не спрашивая Витяя, парикмахерша вымыла руки и обвязала его простынёй. Получилась белая пирамидка, поверх которой торчала хохластая голова. Толстушка взяла в руки электрическую машинку, погляделась через зеркало на себя и спросила :
— Как нужно?
Но откуда было Витяю знать, как его нужно постричь. В кулаке, под простынёй, он сжимал согревшиеся монеты. Он был готов отдать хоть все сорок копеек, лишь бы его сделали покрасивее.
— По-школьному? —сказала толстуха.
— Ага, — кивнул Витяй,— поглаже.
Загудела электромашинка, на простыню кистями полетели, будто чужие, волосы. Толстушка стригла Витяя и одновременно переговаривалась с другой парикмахершей. Речь шла о том, что брусника на рынке дорога, а смородины нет, и потому варенье варить не из чего. Всякий раз, когда Витяй делал попытку взглянуть в зеркало, толстушка с силой нагибала его голову вниз.
Наконец ему было позволено выпрямиться. Голова приобрела довольно приятный округлый вид. Правда, больше топырились в стороны уши, но это было пустяком в сравнении с теми вихрами, что ещё десять минут назад тут торчали. Теперь зазвенели ножницы. Витяй хорошел в собственных глазах.
— Всё? —спросила толстуха, глядя через зеркало на свою работу.
Витяй посмотрел на себя. Хохолок все ещё не исчез. Витяй высвободил руку из-под простыни и привычно пригладил его вниз.
— Что, мало? Давай ещё срежем,— сказала парикмахерша, и ножницы снова заплясали над головой Витяя.
Толстушка сняла ещё немало волос, а упорный хохолок всё не сдавался и выпирал маленьким рогом. Витяй вздохнул.
— Хорошо. Я тебе сделаю ёжиком, — сказала парикмахерша, поняв огорчения клиента.
И стала стричь снова. Она стригла ножницами и машинкой до тех пор, пока голова Витяя не сделалась круглой и ровной, как маленький арбуз. Лишь впереди низенькой подковкой чуть возвышался аккуратный ёжик.
Витяй был счастлив. Он подумал о том, как хорошо бы ещё снять веснушки. Где-то он читал объявление, что и это делают в парикмахерских, но на такую операцию, да ещё вместе со стрижкой, наверняка не хватило бы сорока копеек, и он только сказал :
— Спасибо.
Толстуха взяла щётку, стряхнула с его головы остатки остриженных волос и развязала простыню :
— Денег у тебя хватит? Фасонной стригла.
Витяй разжал кулак и показал, сколько у него денег. Много. Двадцать копеек заплатишь,— кивнула парикмахерша и вручила Витяю разграфлённый лист бумаги. — В кассу...