Он вышел из кабинета.
— Саша, ты же понимаешь, ополчилось на тебя начальство, милый, — примирительным голосом начал Владимир Николаевич. — Конечно, заявление — херня полная. Какой из тебя жулик? Насильник какой? На лице все написано. Послушай совет на будущее от старого мента: если кто-то предложит влезть во что-то сомнительное — не влезай. Это мы можем, тебе нельзя. Что позволено Юпитеру…
«Ого, совсем не ожидал от него подобных познаний. Quod licet Jovi… Какие у нас умные безопасники пошли», — подумал я.
— Ты подпиши по собственному и уходи. Сергей Геннадьевич все равно не отстанет, он на тебя обижен, сам знаешь. Уйди тихо, или волчий билет тебе гарантирован.
— Владимир Николаевич, ни за что! Ну уйду я, подпишу — дальше что? Обвините меня в изнасиловании?
— При нормальном адвокате мы не докажем. Да и Даша это заявление не то чтобы писала. Но ты не думай, если что — подпишет, я ей звонил. А вот мошенничество мы тебе вклеим. Так что либо заявление, либо…
— Пойду в свой кабинет.
— Извини, но это уже не твой кабинет. Вот тебе приказ об увольнении — по утрате доверия. Распишись.
— Не буду. Мало того — обжалую в суде. А к директорам моего уровня утрата доверия — вообще не применима. Это только для руководителей компаний.
— В суд ты, конечно, попадешь, но несколько позже.
Владимир Николаевич достал мобильный:
— Заходите.
В дверях появились трое — огромный бритоголовый мужик в кожаной куртке и два милиционера, которые казались миноносцами рядом с крейсером.
Глава третья
Полы следственного управления были покрыты дешевым, криво уложенным ламинатом. Надо мной нависла двухметровая гора мускулов, увенчанная громадным черепом, обритым наголо. И мозгов, небось, как у деревянной ложки.
— Майор Беляев! — громогласно представился он, затем открыл папку с надписью «Дело» и начал писать. — Лекарев Александр Михайлович. Временно неработающий.
— Как неработающий? Я топ-менеджер крупной страховой группы.
— Вы с позором уволены. Так что — временно неработающий.
— Я никакого приказа не подписывал, буду оспаривать в суде. И в чем я виновен?
— А я откуда знаю? Это вы мне расскажите.
— С какой радости?
— Если вы отказываетесь подробно описывать свои действия, то, значит, вам точно есть что скрывать, — серьезно заявил Беляев.
Прежде я с подобной логикой сталкивался только в книгах. Но получение реального опыта общения с милицией не радовало.
— Мне нечего рассказывать, — улыбнулся я.
— Если нечего рассказывать — тогда пишите, что отказываетесь от показаний.
— Я не отказываюсь. Могу отвечать на ваши вопросы. В чем вы меня обвиняете?
Майор удивленно посмотрел на меня:
— Есть заявление вашего руководства. На основании моей проверки будет решаться вопрос о возбуждении уголовного дела. Я сотрудник милиции, а не прокуратуры, обвинять вас ни в чем не могу. Так что рассказывайте, как и что было.
«Не такой майор и тупой, каким хочет казаться», — пронеслось в моей голове. — Надо быть вдвойне осторожным, ведь я даже не знаю, что сделал».
Я вздохнул и снова спросил:
— В чем конкретно вы меня обвиняете?
— Еще раз. Я вас не обвиняю. Объясните, пожалуйста, почему вы пытались застраховать свой автомобиль два раза.
— Это не так. Я пытался застраховать его один раз. Наличие такой записи в базе говорит только об одном: что в программе какой-то сбой или, что крайне маловероятно, по Москве передвигаются две очень похожие машины, которые застрахованы в одной и той же компании.
— Все может быть, — холодно заключил майор. — Конкретно вас обвиняют в том, что вы два раза застраховали свой автомобиль.
— Да это бред собачий! Спросите наших сотрудников, — не выдержал я.
— Ваши сотрудники показывают, что вы уже приезжали страховать автомобиль.
— Предъявите показания.
— Я не обязан предъявлять вам их показания. По сообщению руководства вашей компании, сотрудница страховала ваш автомобиль неделю назад.
— Мне они об этом тоже говорили, но это, извините, какая-то бредятина, — пожал я плечами.
— Не ругайтесь, пожалуйста, в кабинете. И вообще пишите объяснительную.
— Что я должен объяснять?
— Что с вами случилось, то и пишите. Как в фильме «Место встречи изменить нельзя». У вас полчаса.
Я откинулся на спинку кресла, расслабился, осмотрел кабинет. Что-то писать придется. Судя по тому, как все только что происходило, объяснительная нужна для занесения в протокол. Надо собраться с мыслями.