— Я не могу сказать, не приставай! Ответа не услышишь, так и знай! — отрезал Жаба, а остальные загоготали, приплясывая в ритме его слов.
Таня снова задумалась, не желая признавать поражения. Но, увы, ничего больше не приходило в голову.
— Я устала в ваши глупые игры играть и больше не буду вопросов вам задавать.
Она сделала несколько шагов, собираясь пройти мимо них, но Горбун преградил ей дорогу.
— Это вовсе не игра, уверяю. Просто мы смертным не доверяем.
Таня достала из кармана блокнот и написала несколько строк, стараясь, чтобы получалось в рифму.
— Фэйри умеют только лгать и красть, а люди думать и понимать, — начала она, глядя в блокнот. — Все совсем наоборот. Я не доверяю фэйри, вот.
Существа уставились на нее: по-видимому, они не ожидали, что она способна не отставать от них в стихосложении. Тот, что с синяками, сделал шаг вперед.
— Ты слишком много просишь, да пойми ты. Мы, гоблины, храним свои секреты.
— Понимаю, — сказала Таня. — Значит, вы все-таки гоблины!
Гоблин выглядел потрясенно, когда осознал свою ошибку. Товарищи окружили его, в их глазах пылал гнев.
— Ах ты кретин! Тупица! — заорал Жаба. — Ну надо ж так проговориться!
— Простите, простите, что я упомянул! Я не хотел, просто нечаянно сболтнул! — запричитал виновный, пытаясь отступить, но больше идти было некуда — спина уперлась в стену.
— Хватит ныть и прими, что тебе причитается. Хорошая взбучка — вот что за это полагается! — Горбун схватил провинившегося за руки и завернул их ему за спину. — Стой спокойно! Не сучи ногами! Может, тогда научишься держать язык за зубами.
Жаба с силой врезал несчастному кулаком в живот, и тот взвыл.
Таня вздрогнула.
— Прекратите!
Однако Жаба и не думал прекращать — и Таня не знала, как остановить его. Он наносил бедняге удар за ударом, а она лишь наблюдала беспомощно. Горбун держал крепко, восторженно взвизгивая каждый раз, когда избиваемый вскрикивал. Наконец Жаба закончил, тяжело дыша и вспотев от усилий; избитый, покрытый новыми синяками гоблин рухнул на землю и остался лежать, неудержимо рыдая. Ссадины на лице кровоточили. Нижняя губа порвана и вздулась. Слезы струились по щекам, смешиваясь с кровью, свертывающейся в бороде.
— Скоты! — воскликнула Таня.
Рыдания истекающего кровью гоблина постепенно стихли, перейдя в негромкое хныканье. Положив книгу на каменную горку, Таня достала из кармана скомканный носовой платок и опустилась перед беднягой на колени. Он не мешал ей промокать раны на лице, но продолжал негромко подвывать.
Потом Таня отдала ему пропитанную кровью ткань. Теперь было понятно, откуда у него синяки. Она встала и повернулась к двум другим гоблинам.
— Дотроньтесь до него еще раз, и мой пес с вами рассчитается. Тогда посмотрим, кто трус, а кто хорошо сражается.
Оберон угрожающе зарычал, хотя продолжал держаться за спиной Тани.
— Брансвик не стоит того, чтобы его защищать, — сказал Горбун. — Он туп, как пробка, это надо понимать.
Жаба нахмурился. Таня подумала, что сейчас он набросится на Горбуна — за то, что тот проговорился, назвав имя товарища, — но этого не произошло. Ей стало ясно, что вожак гоблинов был трусом, предпочитающим иметь дело исключительно с легкой добычей. Увидев, что она с презрением смотрит на него, он ухмыльнулся.
— Можешь самодовольно улыбаться, но когда-нибудь придется за все рассчитаться, — сказала Таня, сама не понимая, как у нее вот так сразу складно получилось.
Жаба перестал улыбаться, отхаркался и плюнул в Таню; желто-зеленая слюна едва не задела ее.
— Ты сегодня много чего наболтала. Оставь нас, пока и тебе не перепало.
Таня посмотрела в его полное ненависти лицо и решила, что и правда, лучше уйти. Она взяла книгу, открыла калитку и, обойдя гоблинов стороной, пошла к лесу. Но успела сделать всего несколько шагов, когда неуверенный голос окликнул ее:
— Здесь красный цвет поможет тебе защищаться, но в лесу нужно многого опасаться.
Таня резко обернулась. В воротах стоял Брансвик, прижимая к лицу окровавленную ткань.
— Что ты сказал? Ты там что-то видал?
Однако Горбун не дал Брансвику ответить, утащив его в сад и с силой захлопнув калитку. Девушка постояла в раздумье, хотя понимала, что возвращаться и расспрашивать гоблинов бесполезно. Это предупреждение, скорее всего, стоило Брансвику новой взбучки.
Таня шла по траве, покрытой сверкающей утренней росой; влага проникала в сандалии, и ноги быстро промокли. Усевшись рядом с зарослями орешника, она услышала журчание текущего неподалеку ручья. Оберон плюхнулся рядом, и она ласково погладила его по голове.