– Отвечай!!! – взревела она во всю глотку, а потом схватила со стола нож и небрежно вспорола все швы, которые сдерживали рот супруга. В процессе её дрожащие от злости руки несколько раз резанули его по губам.
Те дрогнули и медленно раскрылись, обнажив почерневшие зубы. Мужчина открыл рот, но вместо слов первым наружу вырвался мерзкий скрип, от которого по телу жену пробежалась волна токов.
Марина молчала. Ей в глотку как будто напихали шерстяных тряпок. Кажется, она даже не могла вздохнуть. Женщина просто смотрела на то, как грудь мужчины поднялась, а потом из его рта вырвалось дыхание, от которого несло стухшими внутренними органами.
– Бейся, – произнес мужчина совершенно чужим голосом.
– Ч-ч-то? – еле слышно произнесла его супруга.
– Бейся. Головой. О стену. Я тебе разрешаю, ты хочешь, ты устала. Я разрешаю.
– Нет!!!
Марина испуганно взглянула на дрожащую дочь. Та вцепилась в её сорочку, точно репейник.
– Что ты такое говоришь?! Витя?!
– Я разрешаю, – без каких-либо эмоций повторил отец семейства.
– Нет, мам, не нужно, не слушай его!
– Давай.
По щекам женщины текли слёзы, они скапливались на подбородке и, падая вниз, глухо разбивались о пол. Марина медленно наклонилась и нежно, как всегда, поцеловала девочку в лоб, словно проверяя температуру, а затем шепнула: «Я никому тебя не отдам». Затем она разжала детские пальцы и подошла к стене.
– Тебя больше нет… – еле слышно проговорила женщина и со всего размаху ударила в неё своим лбом, так, что с потолка посыпалась древесная пыль.
– НЕТ!!! – завизжала Аня и только хотела броситься к матери, чтобы остановить, как на её плечо опустилась рука отца. Она весила целую тонну и намертво пригвоздила девочку к полу, не давая возможности сойти с места.
Со лба женщины на лицо спускалось несколько красных ручейков. Тело её наклонилось назад для большего замаха.
– Мне будет легче, всем будем легче, – шептала женщина, и снова её лицо впечаталось в бревенчатую стену, отчего по всему дому пробежало глухое эхо.
Аня вопила, срывая звонкий детский голос до хрипа, молила мать прекратить, молила отца остановить её. Но ничего не прекращалось. Марина ускоряла темп, словно пыталась выбить одно из бревен. Мощные удары превращали лицо женщины в неразборчивое красное месиво. Нос, подбородок, зубы – всё это было переломано в труху. Так продолжалось до тех пор, пока череп женщины не треснул. Когда она упала, отец наконец отпустил девочку, и та бросилась к матери, вернее к тому, что от неё осталось.
– Зачем, папа?! Почему ты это сделал?!
– Она сама это сделала, я лишь разрешил. Грешница, самоубийца, – прозвучал тяжелый сиплый голос.
– Ты не мой папа! – девочка наконец отпустила тело матери и кинулась к выходу, но отец был невероятно быстр и перегородил ей путь. Он выкинул вперёд себя нож, которым Марина вспорола ему рот.
– На, держи, – протянул он столовый прибор своей остолбеневшей от страха дочери.
– Возьми его, ты хочешь, – голос его звучал неестественно спокойно, словно только что ничего не произошло.
Аня не хотела брать, но отец говорил так убедительно и страшно, что руки сами потянулись к рукоятке.
– Хорошо, умничка, – он снова погладил её по голове, и на этот раз рука отца была тёплой. Его тело вернуло себе естественный вид, даже в непроглядной темноте это было заметно.
– Режь! – скомандовал отец.
– Что резать?
– Своё горло, милая, режь его, уже можно.
– Я не хочу! – девочка упала на колени и сложила руки так, словно собиралась молиться.
– Я. Сказал. Режь. Горло. Я. Разрешаю.
– Нет! – девочка выронила нож и, закрыв лицо руками, хотела зарыдать, но слёз уже не было, поэтому она просто громко всхлипывала.
Мужчина как будто вырос. На этот раз голос его звучал иначе. Он говорил громко, очень громко, словно в его голосе было ещё несколько других голосов, но это по-прежнему не было криком.
– Я! Разрешаю! Тебе! Перерезать! Своё! Горло! Жизнь! Закончена! Родители! Мертвы! Ты! Одна!
Аня не шевелилась. Глаза её были спрятаны за ладонями. Мужчина опустился на одно колено и, найдя своими губами со свисающими с них нитками ухо дочери, прошептал:
– Тебя никто больше не любит, ты совсем одна, лучше всего будет умереть, проще всего умереть, это не больно, даже приятно.
Аня вылезла из своего укрытия и посмотрела на доброе, улыбающееся лицо человека, которое когда-то принадлежало её отцу.
– Я разрешил сделать это твоему папе, и, поверь, он счастлив. Он сейчас на небесах, ты же знаешь про небеса?
Аня нервно кивнула.
– Держи, – он снова протянул ей нож, – как только закончишь, сможешь встретиться с ним. И твоя мама, она тоже там, ждёт тебя, ты же хочешь к ней?