– Не может быть. Бабушка им все время пользуется. Да и я сегодня уже три раза разговаривал. Может, она снова подключила?
– Ну, не знаю. Как поправится, спросим. Ты там хоть фотку щенка пришли.
– Ок, мам. Моя остановка, до связи!
Щенок действительно бродил под окнами больницы. Грязный, худой и весь мокрый. Завидев своего спасителя, он побежал прямиком к Паше в объятия. Парень пожалел, что не взял с собой полотенце или переноску не одолжил. Пришлось прям так прятать щенка под курткой и везти домой.
Вернувшись, он первым делом снял свитер. Тот был грязным и пах какой-то тухлятиной. Аж глаза резало. Теперь предстояло отмыть щенка от грязи и этого запаха. На удивление, он даже не сопротивлялся. Стоял смирно и дал парню смыть с себя всю грязь. Оказалось, что шерсть у него белая. Только проплешин уж слишком много. А зловонный запах так въелся в кожу, что никаким шампунем не вымывался.
– Ну что, так лучше? – щенок завилял хвостом. – А как тебя зовут-то, я и не спросил. Сейчас отыщем номер твоего хозяина и узнаем. Так. Вытирайся, малыш. Только на диван не лезь! Я тебе сейчас подстилку организую. И покормлю.
Щенок очень обрадовался запеченной курице и мясному паштету. А вот подстилка, которую соорудил Паша из старого коврика, его не устроила. Он мигом залез на диван. И сколько бы Паша ни пытался его согнать, тут же возвращался на место и недовольно скалил зубы. Сфотографировать его тоже не удалось, он шарахался при виде телефона и забивался в угол, протяжно воя. Парень решил его не травмировать и отстал.
В институт возвращаться смысла уже не было. Да и желание отпало. Поэтому Паша принялся за подготовку к сессии. Где-то через час зубрежки он вспомнил, что забыл узнать кличку щенка. Он подошёл к телефону, наивно полагая, что в старом аппарате где-то мог сохраниться последний входящий номер. Снял трубку и прижал ее к уху. И только в этот момент понял, что ошибся веком производства телефона. Посмеялся над собственной глупостью и уже хотел положить трубку, когда понял, что гудков нет.
Насколько он помнил из своего раннего детства, когда поднимаешь трубку, идет гудок. Длинный такой. А тут тишина. Паша покрутил диск, несколько раз понажимал на кнопку, что держит трубку. Не помогло. Он развернул аппарат обратной стороной и с ужасом осознал, что он не подключен к сети. Проводов никаких не было вообще.
– Что за… – из оцепенения Пашу вырвал истошный визг щенка. Парень влетел в комнату, и его чуть не вырвало от картины.
Щенок метался по комнате, врезался в стены, бился об углы мебели. При этом скуля от боли и в то же время отчаянно впиваясь зубами себе в лапу. Шерсть приобрела красный оттенок, рваная рана смотрелась ужасно.
– Ты что творишь? Совсем чокнулся? – Паша пытался поймать щенка. Он, конечно, и раньше видел, как животные расчесывают до крови покусанные паразитами части тела. Но чтобы такого, об этом он даже не слышал. Бешенство?
К тому моменту как ему удалось скрутить животное так, чтобы он не мог поранить ни себя, ни его, Паша получил несколько ранений. Три укуса и ссадину на ноге. Щенок истекал кровью. Вся квартира была перепачкана. Диван, обои, пол.
– Что же ты, дурачок, наделал? Ну и угораздило меня с тобой связаться, – щенок жалобно скулил, но уже не вырывался.
Паша аккуратно отпустил его, чтобы достать бинты и обработать рану. Животное неподвижно лежало, тяжело дыша.
Жгут, перекись, бинты. Кровотечение остановилось. Щенок уснул. Теперь Паше предстояло отмыть квартиру. На это ушло несколько часов. На улице уже темнело. Завтра первый зачет. Измученный студент переключился на учебу и на время забыл об ужасах этого дня. Но ненадолго.
В два часа ночи зазвонил телефон. Опять. Парень встал. Щенок, спавший в ногах, даже не пошевелился. Он не дышал.
– Эй, дружок, ты что тут удумал? Нет, нет, нет. От таких ран не умирают, я ведь все правильно сделал, – но щенок был мертв. Паша еле сдерживал слезы. Телефон звонил.
– Да! – крикнул он в трубку. – Что вам нужно?
– Павлуша? – послышался голос. Только не в трубке, а за спиной.
Екатерина Павловна чувствовала себя значительно лучше. И ждала, когда же к ней наконец приедет внук. Прошла неделя, а от него ничего не слышно. И это после того, как все это произошло. Тот ночной разговор.
Муж Екатерины Павловны умер почти двадцать лет назад. Все ее жалели, все сопереживали. Ведь мужчина был завидный. Не пил, работал начальником завода, квартиру в центре получил и жену холил и лелеял, цветами задаривал – ромашками. Любил ее очень. Даже слишком сильно. Так сильно, что ни шагу ей ступить не давал. Ревновал, бил, угрожал. Дома каждое действие контролировал. Ни в окно посмотреть, ни подруге позвонить, ни с ребенком погулять выйти. Без него ни шагу. Он даже, когда на работу уходил, каждые полчаса домой звонил. Специально телефон установил для этого. Красный. Жену проверять.