Энтомолог поспешил на зов.
– Что, что такое ты обнаружил?
– Посмотрите туда, мистер Джонс, это явно порождение el Diablo. Я такого еще никогда не видел.
Посмотрев в ту сторону, в которую указывал дрожащий палец оператора, Питер обомлел: вцепившись лапками в переплетение лиан, вниз головой, словно летучая мышь, висела воистину гигантская бабочка.
– Что это за тварь, мистер Джонс? Она живая?
Питер поднял с земли сухую веточку и осторожно ткнул ей в бабочку несколько раз. Она даже не пошевелилась.
– Она мертва, Луис, не бойся, это всего лишь насекомое. Дай мне самые большие пакеты из твоего рюкзака, надо забрать парочку с собой.
В ожидании, пока оператор выполнит его распоряжение, энтомолог попытался аккуратно снять бабочку с лианы. Это было нелегко сделать. На ножках насекомого были шиповидные шпоры, которые позволяли ему, по всей видимости, удерживать себя в таком странном положении. Подняв голову, Питер обнаружил вокруг десятки таких же экземпляров на деревьях.
Темнело. Нужно было убираться из джунглей, весьма недружелюбных ночью. Джонс решил вернуться сюда как можно скорее, желательно через день-два, чтобы произвести съемку своей поразительной находки. И, если повезет, отыскать живую особь. Хоть до сезона дождей и оставалось около месяца, время от времени мог пройти ливень, а это затруднило бы поиски и сбор образцов. Новый вид он назвал Morpho Nigrum Daemonium (Морфо Черный дьявол). По дороге в лагерь Питер радостно предвкушал, как заткнет рот всем злопыхателям, когда в American Entomologist выйдет его большая авторская статья.
Добравшись до своей палатки, он загрузил отснятый материал для фильма в облако и подтвердил, согласно инструкции, по спутниковой связи коллегам в Перу, что они с Луисом в добром здравии. Образцы надо было срочно исследовать, пока оператор не разболтал историю с обнаружением бабочек. Конечно, энтомолог не сказал впечатлительному Луису, что это новый вид, но кто-нибудь мог догадаться. “Сэм! Вот кто может мне помочь!” – решил Питер и незамедлительно написал электронное письмо другу с рассказом о своей находке и просьбой провести необходимые исследования. Нажав кнопку “Отправить”, он пошел спать, ведь завтра ему еще предстояло договориться с местными контрабандистами о посылке в Штаты: правительство Перу запрещало вывозить какие-либо виды насекомых за границу.
Самуэль Бингль устало зашел в свою холостяцкую неуютную квартиру. Есть совершенно не хотелось. Он пошарил в полупустом холодильнике, взял бутылку пива и сел в любимое продавленное кресло, найденное когда-то на барахолке. По пути домой он забрал посылку Питера у консьержа и теперь смотрел на нее в упор, не решаясь открыть. “Как же ее пронести в лабораторию? – думал он. – Ведь обязательно проверят, что у меня в коробке”. Незаметно для себя он погрузился в воспоминания о том, как оказался здесь, на Лонг-Айленде…
Три года назад Сэм преподавал в Университете Рочестера и был вполне доволен своей жизнью. Он смирился с тем, что у него не будет своей семьи после смерти Мари – единственной женщины, которую любил, и которая, к его немалому удивлению, тоже любила его. Нелепая авария оборвала ее жизнь. После этой утраты он ушел с головой в работу, и студенты заменили ему семью.
Его размеренное существование изменило предложение о работе. С точки зрения заработка оно не было привлекательным – чуть больше, чем он получал в университете – около $70 000 в год. Цель исследований была засекречена и могла быть озвучена только в случае его согласия. Решающий пункт был написан мелким шрифтом и не сразу обращал на себя внимание: в случае успеха эксперимента вознаграждение составит $1 000 000. Подумав, что, в сущности, ему нечего терять, Самуэль подписал контракт.
В назначенный день черный кадиллак с тонированными стеклами отвез его на окраину Нью-Йорка. Молчаливые “люди в черном” проводили его в комнату, похожую на помещение для допросов, где уже находились двое.
Первого Сэм узнал сразу. Катнер Ли – американец во втором поколении китайского происхождения – был известным в научных кругах биоинженером. Его последнее изобретение – нанороботы для проведения сложных внутренних операций на сердце и мозге человека – совершили переворот в нанохирургии.
Вторым его будущим коллегой был улыбчивый веснушчатый парень лет двадцати. Его лицо было смутно знакомо Сэму. И только когда юноша протянул ему руку и сказал на английском с характерным акцентом: “Привет, я Денис Серницкий. Рад познакомиться”, профессора озарило. Восемь лет назад. “Скандал, которого не было”. Двенадцатилетний русский эмигрант взломал секретный сервер Пентагона. Дело быстро замяли, но в газеты все-таки кое-что просочилось. Сэм тогда еще подумал, что парнишку либо запрут пожизненно в тюрьме, либо еще чего похуже. Ан нет, по всей видимости, завербовали.