Коридор заканчивался шлюзом смены среды, в который недовольный назначением Патарон без раздумий завёл скафандр. Стоило ему в шлюз зайти, как сразу же схлопнулась запирающая мембрана. Из отверстий на полу начала обильно поступать мутноватая жидкость. В момент, когда она достигла потолка, двери шлюза открылись, пропустив Патарона в заполненное жидкостью резервуар-помещение. Попав в него, он закрепил скафандр на фиксатор и отдал команду на открытие защитной оболочки. Сфера скафандра разомкнулась, выпустив аналитика в естественную среду. Небольшую, изолированную, но такую приятную!
Почти сразу установилось соединение с информационной сетью станции. А ещё спустя пару секунд он почувствовал присутствие другого галаватрона. Тот плавал в противоположной части резервуара, спокойно и по-хозяйски шевеля щупальцами. Стало понятно, что старожил и начальник станции в одном лице ожидает пока новичок освоится и соизволит задать вопросы.
Патарон этим и занялся, а именно, принялся осваиваться. Последствия анабиоза сошли на нет, нервные узлы работали хорошо и ладно. Сознание стало ясным, память услужливой, ткани тела стабильно вырабатывали необходимое для коммуникации электричество. Сгенерировав кожей ключевой сигнал, он подключился к внешним датчикам станции, желая оглядеть окружающий космос.
Подключился и обалдел.
Оптическое зрение галаватронов обладало приличной остротой. Более того, развитая мозговая сеть позволяла без помощи технических средств корректировать искажения, легко переключаясь между подводным и надводным режимом восприятия. Однако, основную массу информации об окружающем мире им поставляла кожа, способная излучать широкий спектр электрических и волновых сигналов. И не только излучать, но и принимать их обратно, моделируя окружение и получая примерное представление о его физических свойствах.
Схожим образом они проектировали свои космические станции и корабли. Напичканные датчиками и камерами, они позволяли воспринимать окружающий космос словно пространство родного озера. Вот и сейчас Патарон как бы стал самой станцией, обозревая с её помощью окружающее пространство. Паря посреди холодного и неприветливого космоса, он узрел свою цель! Узрел и обомлел, ибо истинный вид планеты Алаанхара разительно противоречил описанию из звёздных атласов.
Не было обещанных пылевых шапок у полюсов. Отсутствовали злые вулканы, непрерывно извергающие лаву и наполняющие разряженную атмосферу тоннами пепла. Не наблюдалось никогда не стихающих бурь — сухих и горячих. Не было их и всё тут!
Огромный голубой шар оказался прекрасен. Он смотрел на Патарона зеленовато-жёлтым глазом единственного материка, окружённого россыпью зеленоватых точек — окружающих материк больших островов.
Затрепетав щупальцами от восторга, аналитик торопливо запросил имеющиеся по планете данные. Всё выглядело без пяти минут идеально. Пару сотен лет и планету можно привести в божеский вид. Да какой пару сотен! Тот же кислород в атмосфере вполне удастся сократить вдвое лет за тридцать. Ну а после не возникнет проблем с терраформирующей флорой, что приведёт в порядок химический и биологический состав океана.
«Стоп, но ведь Алаанхара была открыта семьсот двадцать четыре сезонных цикла назад? Так почему, спрашивается, на орбите висит одна единственная наблюдательная станция!» — задал он себе резонный и остужающий восторг вопрос.
— Планета нам недоступна, — почувствовав, что Патарон созрел, телепатически произнёс начальник станции.
Точнее, не совсем телепатически. Галаватроны общались распространяя в водной среде электрический сигнал.
— Что значит, недоступна?
В вопросе Патарона содержался коктейль из недоверия, возмущения и удивления.
— Все технические средства, которые мы пытались спустить на планету, исчезали в момент прохождения термосферы. Если точнее, они были перемещены.
— Куда перемещены? — растерялся аналитик.
— Куда-то… — размыто ответил старый галаватрон.
— А биологические средства? — поинтересовался Патарон.
— Пробовали. Один раз. После чего с нами связались и попросили подобного не повторять…
— Кто связался? Асторосы? Ящеры?
В окружающей среде какое-то время царил молчаливый покой. По слабым колебаниям токов аналитик чувствовал, собеседник подбирает слова.
— Давай поговорим о сознании. А может о разуме. Я не вполне уверен какой из этих терминов отражает предмет лучше. Так вот, если предельно упростить, сознание можно разделить на животное, базовое и сверхбазовое. При этом, что довольно удивительно, у большинства разумных видов базовое сознание имеет примерно один и тот же уровень и вид. Я не имею в виду интеллектуальные возможности вроде способности проводить точные выселения. Мы говорим сейчас о базисе Хлонтора, а именно, о способности существа чётко ответить на три вопроса — «Кто-я?», «В чём моя цель?», «В чём цель моей цели?»
— Стоп, стоп! — запротестовал Патарон. — Что за такое сверхбазовое сознание? Ты имеешь в виду искусственный интеллект?
— Выслушай меня для начала, — с недовольством попросил старый галаватрон. — Я не имею в виду искусственный интеллект. Я имею в виду существ чьё осознание тождественно с их реальностью. Ну, как бы тебе объяснить. Всё вокруг нас энергия. И мы это не только поняли, но и научились использовать. Правда при помощи очень сложных технических устройств. В отличие от нас, для существ обладающих сверхразумом окружающая их среда в первую очередь информация, во вторую энергия и лишь после материя. Информация формализует энергию. Но для них это не постулат, а естественная возможность. Они способны взаимодействовать с окружающим миром словно с компьютерной модуляцией, творя или меняя реальность по своему усмотрению.
— Что за бред! — возмутился аналитик. — Ну то есть не бред, конечно, — осёкся он, вспомнив сколь многое так и не удалось уложить в базисную научную парадигму. — То есть, ты хочешь сообщить мне, что в пределах Империи находится перспективная планета, которая нам не принадлежит, так как ей владеют существа наделённые неким сверхразумом?
В сказанном Патароном прозвучали нотки скептицизма.
— Теперь я понимаю почему антикризисная служба порекомендовала именно тебя, — ответил старый галаватрон.
В ответе его содержалось незлобное издевательство.
— Ладно, допустим, — Патарон, как выражаются аналитики, принял информацию в разработку. — Мы способны получить планету силовым путём? — задал он вопрос, над которым ему, как он предположил, предстояло подумать.
Начальник станции удручённо пошевелил щупальцами.
— Ты здесь не для того. Мы уже пытались решить вопрос с планетой с позиции силы. Возможно даже, дважды. Но о первом разе мы скорее всего не помним… — многозначительно сообщил он.
— «Возможно»? «Не помним»? Это как⁈ — возмутился и одновременно растерялся Патарон.
В сознании его крутилось понимание того, что он находился на официальном вызове, отчего происходящее никак не могло быть розыгрышем или глупой шуткой. Но и на что-то серьёзное оно походило всё меньше. Однако, планета была. Да вот она, перед глазами. И тот факт, что её суть старательно скрывали от общественности, приходилось воспринимать самым серьёзным образом.
— Видишь ли… — осторожно начал старый галаватрон. — Существа обладающие сверхсознанием способны управлять восприятием менее развитых существ. Управлять не в смысле пошлого подчинения. Всё значительно масштабней. Речь идёт о наших памяти и целях. Им не требуется с нами воевать. Достаточно сделать так, чтобы мы перестали войны хотеть. Понимаю, звучит шокирующе, но есть и утешение. Своими возможностями они пользуются чрезвычайно редко. Есть основание полагать, что у этих существ нет желаний. Желания им заменяет долг.