Всего за два дня на том месте, где некогда находился остров Равелнаштарам, в океане Талейн был воздвигнут новый остров, ещё больший, чем прежний, в самом его центре выросла огромная гора с храмом на вершине, а у её подножия, на живописном берегу океана построен красивый, уютный город Арланардиз, довольно небольшой и потому особенно прекрасный. В этом городе теперь жило не более двадцати тысяч человек и потому в нём все знали друг друга по имени. А ещё в нём не было никакого транспорта, кроме большой станции нуль-транса, откуда можно было в считанные мгновения перенестись куда угодно, но за день в Арланардиз прибывало не больше двух десятков человек.
У леди Ракель был в Арланардизе двухэтажный особняк, который стоял рядом с домом Веридора Мерка, но она побывала в нём всего три раза, да, и то не ночевала, а лишь прошлась по дому и посидела с полчаса на широкой веранде, увитой виноградом. Дом, в отличие от тех покоев, которые были предоставленный ей в храме, леди Ракель понравился. Покои же просто пугали её своими размерами и той роскошью, с которой они были обставлены, но и в них она нашла несколько таких местечек, где ей было приятно находиться. Впрочем, отнюдь не это было её главной проблемой, а то, что император желал быть её единственным паломником, но и с этим она надеялась справиться пусть и не сразу, но со временем.
Леди Ракель несколько пугала страсть Сорквика, которая того просто обуяла, заставив забыть чуть ли не обо всём на свете. Этот громадный парень хотел, чтобы она находилась рядом с ним постоянно, а вместе с тем желал видеть её Верховной жрицей храма Великой Матери Льдов и при этом совершенно не думал о том, что такое двойственное положение для неё неприемлемо. В тот день, когда они встретились впервые, леди Ракель желала именно этого, всецело принадлежать этому человеку, но теперь, когда она стала Верховной жрицей, у неё был совсем иной взгляд на их любовную связь. Да, он её первый и самый горячо желаемый паломник, но вместе с тем на свете есть и другие мужчины, которых она также хотела видеть паломниками в своих покоях, ведь она была жрицей храма, а не наложницей императора, поселенной в храме.
Пока что все эти мысли находились где-то глубоко внутри сознания леди Ракель и сейчас она хотела только одного, найти тихое и спокойное местечко, чтобы прилечь там и отдохнуть, а у неё даже не было сил, чтобы встать. Однако, к ней неожиданно пришел на помощь тот, о ком она в эту минуту совсем не думала, её вибс Пирон. Она сама дала ему такое имя, когда его впервые представили ей. Пирон подошел к ней бесшумно, молча поднял на руки и понёс куда-то внутрь покоев. Пройдя через несколько больших залов, вибс вышел на небольшую террасу, с которой открывался не вид на безбрежный океан и густую синеву неба с искорками звёзд, которые были видны даже днём, а на парк с прудом, в котором росли такие знакомые ей с самого раннего детства раскидистые, хельхорские каштаны.
Пирон молча вынес её на террасу и также молча превратился в удобную, мягкую кушетку. В этом тенистом уголке храма царили мягкий полумрак и тишина, а потому вскоре леди Ракель уснула. Теперь ей уже некуда было спешить и потому она могла забыть на пару недель о всех своих обязанностях Верховной жрицы и побыть в одиночестве на этой самой высокой вершине, на которую только может вознести судьба женщину. В принципе именно об этом ей и сказал Сорквик, вводя её в храм Великой Матери Льдов и вверяя её заботам всех круда, трао и архо его огромной галактической империи сенситивов.
В то время, как леди Рита погружалась в сон, по всей империи царило праздничное веселье и буквально в каждом доме был накрыт стол в её честь. На крейсерах имперского космофлота в её честь поднимали кружки и стаканы с "Ракетным топливом", на Хельхоре бокалы с пальмовым вином, а на Галане и в Золотом Антале со "Старым Роантиром". Однако, самые шумные и весёлые застолья были устроены в её честь на Сириане, ведь там отмечали не только её вхождение во храм, но и скорое прибытие леди Риты. О том, что править ими будет не она, а Звёздный император Жано, сирианцы даже не задумывались, поскольку главным для них было то, что на бриллиантовом троне рядом с ним по правую руку воссядет их обожаемая Аштар. Культ этой богини за последние два месяца укрепился так сильно, что муллы-огнепоклонники, которых всё же побаивались куда больше, нежели уважали, сделались самыми желанными гостями в каждом городе.
Именно им воздавали должное за то, что леди Рита согласилась стать матерью-хранительницей для всей Сирианской звёздной империи. Ну, а эти непримиримые борцы против всякой власти, вдруг, осознали себя истинными защитниками трона и закона богини Аштар, так они переиначили закон дома Роантидов и даже император галактики не видел в этом ничего плохого. Так что сирианцы поднимали кубки с вином за леди Ракель, за свою ненаглядную Аштар, которую их отважные муллы с боем вырвали из рук могучих ганешских махарадж, за мулл-огнепоклонников и за императора галактики, оказавшегося отличным парнем. А ещё они гадали, где совершит свой брачный полёт их богиня. Решение этого вопроса находилось в ведении императора Жано и с ним заранее все были согласны.
Об этом же гадали сейчас все паломники леди Риты, которые хотя и отмечали вхождение во храм леди Ракель, всё же гораздо чаще вспоминали за столом имя своей обожаемой жрицы. Практически никто из них не вспоминал о том, что она была какое-то время их возлюбленной, но буквально каждый говорил о том, что он от неё получил и выходило так, что всеми своими успехами и свершениями они обязаны именно ей. Каждому было что вспомнить за праздничным столом, а потому люди, сидевшие рядом с ними, кто с завистью, а кто с восторгом слушали эти воспоминания. Единственными паломниками леди Риты, которым в этот момент было не до воспоминаний и тем более не до веселья, были Стинко и его новый друг и напарник Юм Хью. Они сидели на камнях возле входа в ледовый грот и ожесточённо спорили. Стинко, потрясая руками, вразумлял своего друга:
– Да, пойми же ты, братан, это будет никакая не любовная медитация. Неужели ты думаешь, что Тётка из Большой Ледяной Избы совсем без башни и она толкнёт тебя в мои объятья? Я всё продумал, брателла. Ты сядешь возле одной стены, я возле другой, а на сугробе мы сложим в кучу все инфокристаллы с записью содержимого мозгов наших архангелов. Если всё пойдёт, как надо, то во время ледовой медитации мы сможем с тобой создать информационное поле и тогда вся эта информация плавно перетечёт в наши с тобой мозги. Я специально ради этого поставил себе в башку мозг-кристалл. Ну, чо, въехал?
Юм Хью помотал головой и сказал в ответ:
– Нет, не въехал, братан. Мне всё понятно про информационное поле, я, можно сказать, в нём живу постоянно, так как оно и есть Суд Хьюма, но мне не понятно, с какого это перепугу оно образуется в этой ледяной норе. Нас же там будет всего двое.
– Ладно, бестолочь. – Гыркнул на Юма Стинко – Пошли в ледяной грот, там во всём разберёмся.
Юм пожал плечами и покорно встал с камня. Когда они вошли в ледяной грот, с потолка которого свисали здоровенные сосульки, он прытко перемахнул через большой сугроб из плотного снега, насыпанный в середине, сел у стены в позе лотоса и буквально вжался спиной в лёд. Стинко деловито разложил на сугробе инфокристаллы, подошел к двери, повернул ручку, выпуская в воздух матидейтин, и быстро занял своё место напротив Юма Хью. Хотя тот и не был человеком в полном смысле этого слова, в состояние ледовой медитации он входил едва ли не быстрее, чем Стинко. Даже обычной, а не то что с матидейтином, который действовал на сознание человека побыстрее, чем стакан чистого спирта выпитый натощак.