На свету сходство с шагоходом не пропало. Плотное телосложение и широкие плечи с короткой шеей дополнялись прищуренным взглядом, как будто бы Кади глядел сквозь смотровые щели. Задубевшая на северных ветрах красная кожа по цвету вполне соответствовала выгоревшей на солнце обшивке. Даже движения были похожие: размашистые, широкие и вместе с тем очень точные.
Загрубевшими пальцами Кади снял толстый слой нагара с ламповой горелки. Освобожденное пламя сразу засияло ярче.
- Слушай, босс, - снова заговорил Кади. - Я тут поспрашивал насчет механика, но пока безрезультатно. По-моему, двадцать пять монет в неделю все-таки маловато. Ты бы поднял хотя бы до сорока. Сейчас ведь не такой кризис, чтобы люди только за еду работали. А на сорок монет есть один кандидат. Вполне подходящий парнишка, с опытом. Что скажешь?
Вместо ответа Антон молча протянул ему шар. Кади взял, покрутил его в руках и одним плавным движением разделил на две половинки. Лежащую внутри бумажку он небрежно вытряхнул на ладонь. Ноготь машинально сковырнул крохотный ярлычок с адресом. Кади соединил половинки обратно и вложил шар в левую трубу приемника. Зашипел воздух. Шар крутанулся и его втянуло внутрь. Кади спокойно развернул сообщение, поднес листок поближе и пробежал текст глазами. Антон вздохнул.
- Да, неприятное известие, - согласился Кади. – Что это они, совсем Ротбург без почты оставить решили? Туда же только моя старушка… в смысле, теперь твоя, и ходит.
- Может быть, дешевле нашли? – отозвался Антон, сделав вялую попытку пожать плечами.
- Дешевле только электов караваном отправить, - сказал Кади. – Только я посмотрю, как они пешком через Многоугольник пройдут…
Многоугольник был для Антона всего лишь отметкой на карте, но, впрочем, в такую метель караван из городской бедноты вряд ли бы просто дошел до него. Хотя сама по себе мысль собрать всех этих голодранцев – и убийц, не зависимо от цвета кожи - и выставить за ворота Антону понравилась.
- Меня сегодня убить пытались, - как-то не в тему пожаловался он.
- Разглядел – кто? - спросил Кади.
- Нет. Не до того было. Наверное, какой-то бандит надумал меня подстрелить и обобрать.
- Подстрелить? – сразу переспросил Кади. - Из чего?
- Из пистолета.
Взгляд Кади стал пристальнее и суровее.
- Пистолет - штука запрещенная, - сказал он. - Поймают - запросто можно и на костер угодить. Не каждый рискнет с такой штукой разгуливать по городу.
- Наверное, он костра не боится, - равнодушно сказал Антон. – А, может, он уже приговорен. Два раза всё равно не сожгут.
- Это верно, - согласился Кади. - Но такие люди обычно не берутся за пустяковые дела.
- Убийство - не пустяк, - возразил Антон.
- И то верно. Но почему он хотел убить именно тебя?
Антон пожал плечами. На этот раз у него получилось.
- Ты страже жалобу подал? - спросил Кади.
- Нет. Всё равно не найдут, а времени жалко.
- Дело твое, конечно, - Кади в сомнении покачал головой и вытащил из кармашка часы. – Но про время это ты правильно напомнил. До полуночи десять минут осталось. Давай-ка выдвигаться, а то там уже на углу этот кровопийца дежурит.
- Куда выдвигаться?
- У нас один маршрут, на Ротбург, - сказал Кади. – Если ты, конечно, не собрался куда-то еще.
- Нет. Я даже в Ротбург не собираюсь, – Антон тяжко вздохнул, и добавил: – Ты же видел сообщение.
Кади внимательно посмотрел на него.
- Я видел только одно сообщение, - тихо сказал он. – Про разрыв почтового контракта. А у тебя еще тринадцать разовых, и, как я вижу, они все еще здесь.
Кади указал на стол. Взгляд Антона вскарабкался на него и остановился на жиденькой стопке из клочков бумаги. Все они были разных размеров и разного цвета. Объединяло их только то, что каждый клочок был обрывком одного из самых дешевых сортов бумаги.
- Они даже дорогу в один конец не окупят, - сказал Антон. - Нет, на таких условиях я никуда не двинусь.
- Не двинется он, - Кади громко фыркнул. – А кто двинется? Я? Мне по возрасту не положено. Да только, зашиби меня копытом, я и в мои шестьдесят готов встать к рулям и выйти в любую бурю. Чтоб ты знал: моя старушка двадцать лет развозила почту, и никогда – ни разу! – не было случая, чтобы я нарушил договор.
- Но теперь-то контракта нет.
- А это что?! – Кади резко указал на стопку бумажек. – Тринадцать самых настоящих контрактов, и на каждом из них стоит твое имя. Видишь?
Он схватил верхний листок и повернул его к свету. Мелкий текст сливался в единую массу, и только слово "контракт", начертанное сверху крупными печатными буквами, четко проступало на желтоватом фоне. Всматриваться Антон не стал. Содержание везде было одинаковое, менялись только имена. За вышеупомянутые двадцать лет Кади приучил всех к своим условиям и никто даже не пытался торговаться. Пока действовал почтовый контракт с городом, это была чистая прибыль. Теперь обстоятельства изменились.