Мгновение спустя они снова появились в комнате, и вампир направился ко мне. Он остановился в нескольких шагах от меня, все еще полностью обнаженный, его член болтался на виду.
Я никогда не видела член, кроме как на картинках, и слышала о нем только из сплетен сестер. Греховный жар стал нарастать у меня между ног. Сжимая свой крест, я молилась, чтобы Бог простил меня.
Заставив себя отвести взгляд от его члена, я посмотрела в его глаза и тяжело сглотнула. Мои соски напряглись, желая, чтобы я коснулась их сквозь тунику.
— Она новенькая, — сказал вампир, скользнув языком по острию клыка. Протянув руку, он провел пальцами по центру моей груди, почти касаясь моего золотого креста, который мог обжечь его. — Монахиня из деревни Карко?
— Ее кровь самая обыкновенная, — сказал первый вампир. — Никому из твоих братьев или сестер она не нужна. И я сомневаюсь, что ты много от нее получишь. Впереди у нас лучший выбор — монахини из другой деревни с более редкой кровью и большими сиськами. Почему бы тебе не…
— Я хочу ее.
— Но…
Прежде чем первый вампир успел пробормотать еще хоть слово, второй метнулся к нему и с легкостью прижал к стене, двигаясь так быстро, что я едва могла разглядеть его движения.
— Я хочу ее, — прорычал он сквозь клыки. — Я ясно выражаюсь?
— Д-да, сэр Аларик.
Отцепив мою цепь от стены, он передал ее Аларику Вандерсону, который вывел меня через большую дверь в главный коридор. Взглянув на нас, вампиры скривились, когда увидели Аларика — члена королевской семьи — тащившего меня за собой.
Но сегодня я была его пищей.
Вероятно, он хотел обескровить монахиню, чтобы отпраздновать.
Пока я вспоминала услышанную дома сплетню об игровой комнате вампиров, в которой они сосут кровь и трахают монахинь всем скопом, он провел меня на нижний этаж и в спальню.
Нерешительно войдя в комнату, я увидела огромную кровать с балдахином и диваны, обтянутые роскошными тканями. Никогда раньше я не видела подобных вещей. Не в моей бедной деревне.
Аларик закрыл за мной дверь и медленно подошел ближе. Остановившись от меня в нескольких шагах, он окинул меня взглядом своих подернутых дымкой глаз. Мои родители всегда учили меня никогда не смотреть в глаза вампиру, но я… не могла удержаться.
Если мне суждено умереть здесь сегодня ночью, если Бог не защитит меня, тогда я бы хотела взглянуть в глаза дьяволу и показать ему, что я не боюсь… хотя на самом деле боялась.
Вместо того чтобы разорвать на мне тунику, обнажив шею, и высосать мою кровь, он поднес пальцы к моему лицу и провел ими по моему лбу, затем вниз по носу, по скулам к моим губам, его прикосновение было мягким.
— Что ты собираешься делать со мной? — прошептала я.
Он не ответил.
Проведя пальцами вниз по моему подбородку к горлу и дальше вниз, к груди, он коснулся моего креста сквозь одежду. Его кожа зашипела, и он, отдернув руку и выругавшись, засунул кончики пальцев в рот.
— Разве ты не знаешь, что, прикоснувшись к кресту, можешь сгореть? — спросила я, нахмурившись. Осторожно взяв его руку, я с ужасом уставилась на ожог, появляющийся на его коже. — У тебя есть какая-нибудь мазь?
— Само пройдет, — сказал он, помолчав. — Почему тебя это беспокоит?
Смотря в его глаза, я была не в силах заглянуть в душу этого человека, как делала это со многими другими людьми, посещавшими церковь. Я всегда могла сказать, хорошие они или плохие, верующие или нет.
Но он был прав. Почему меня это заботило? Он собирался убить меня.
Тем не менее, я ничего не могла с собой поделать.
— Зачем ты прикоснулся к моему кресту? — спросила я, отказываясь отвечать на его вопрос.
— Я не видел его.
— Он висит прямо у меня на груди.
— Ты видела, как я превращаюсь в летучую мышь, — снова помолчав, сказал он.
— И что? — прошептала я, глядя на восстанавливающуюся кожу его пальцев. Мои глаза расширились от того, как легко и быстро вампиры могут регенерировать и исцеляться. Если бы только люди могли обладать такой силой.
Больные мужчины и женщины, которых я видела ежедневно, могли бы дожить до следующего дня.
Низкий мрачный смешок сорвался с его губ.
— Учат ли вас в вашей деревне хоть чему-нибудь?
— Прости? — сказала я ошеломленно. — Ты подвергаешь сомнению мой интеллект?
— Да, — сказал он и мягко улыбнулся. — Как тебя зовут?
— С дамой так не разговаривают, — сказала я во внезапном порыве уверенности и, скрестив руки на груди, уставилась на его скульптурное лицо. — Я бы никогда не назвала свое имя такому дьяволу, как ты.