Женевьева едва заметно улыбнулась, потом поглядела на арбалетчиков на опушке северного леса. Ни у кого из них не было оружия, все просто наблюдали за унижением своего хозяина.
– Томас, душа твоя зачерствела, – мягко укорила его она.
– Я воин.
– Ты был воином, когда встретил меня, – возразила Женевьева. – А я была узницей, осужденной за ересь, отлученной от Церкви и обреченной на смерть. Но ты вызволил меня. Чем иным я была, как не бесполезным ртом?
– Она обуза, – буркнул Бастард.
– А я ею не была?
– Но что нам с ней делать? – спросил он.
– Увезти прочь.
– От чего?
– От этого борова-мужа, – ответила Женевьева. – Или от будущего в монастыре. От издевок иссушенных монахинь, которые возненавидят ее красоту. Ей следует поступить так, как поступила я, – искать свою судьбу.
– Ее судьба – сеять раздор среди мужчин, – заявил Томас.
– Отлично, – сказала Женевьева. – Потому как мужчины причиняют женщинам много зла. Я буду оберегать ее.
– Боже правый! – Томас уныло вздохнул, потом посмотрел на Бертиллу.
Редкая красавица. Его парни смотрели на нее с неприкрытым вожделением, и он не брался осуждать их. Мужчины готовы платить жизнью за обладание такой, как Бертилла.
Брат Майкл взял плащ, притороченный к седлу лошади графа, развернул его, принес графине и предложил накинуть поверх разодранного платья. Женщина сказала ему что-то, и молодой монах покраснел, как предзакатное облако.
– Похоже, у нее уже нашелся защитник, – промолвил Бастард.
– Я справлюсь лучше, – возразила Женевьева.
Она подошла к коню графа и вытащила подвешенный к луке седла перемазанный кровью нож для кастрации. Потом направилась к Лабруйяду, который при виде лезвия вздрогнул. Он с ненавистью смотрел на облаченную в серебристую кольчугу женщину, в свою очередь с презрением взиравшую на него.
– Твоя жена поедет с нами, – объявила Женевьева. – И если ты хотя бы попытаешься вернуть ее, я тебя оскоплю. Сделаю я это медленно, и ты будешь визжать как свинья, которой ты и являешься.
Она плюнула на графа и ушла.
«Еще один враг», – подумал Томас.
Генуаны прибыли, когда сумерки уже переходили в ночь. Монеты были навьючены на двух лошадей. Пересчитав их и убедившись, что все на месте, Томас подошел к графу.
– Я забираю все деньги, милорд, – и плохие, и хорошие. Ты платишь мне дважды – во второй раз за хлопоты, причиненные сегодня.
– Я тебя убью, – пообещал граф.
– Были рады послужить вам, милорд, – сказал Томас.
Он поднялся в седло, затем повел своих людей и всех захваченных лошадей на запад. Первые звезды проступили на темнеющем небе. Резко похолодало, потому что задул северный ветер и принес прощальный привет зимы.
«А наступающая весна принесет новую войну», – подумал Томас. Но сначала ему предстояло идти в Арманьяк.
Поэтому эллекин скакал на север.
Глава 3
Брат Фердинанд мог бы легко украсть лошадь. Войско принца Уэльского оставило коней за стенами Каркассона, а немногие воины, отряженные сторожить табун, устали и маялись от безделья. Боевые скакуны, здоровенные животные, на которых ездили латники, охранялись лучше, а вот лошадей лучников просто стреножили, и монах-доминиканец мог добыть хоть дюжину. Однако одинокий всадник слишком приметен и привлекателен для разбойников, а Фердинанд не хотел рисковать Малис, поэтому предпочел идти пешком.
На дорогу до дома у него ушло десять дней. Какое-то время он провел в компании купцов, нанявших дюжину ратников для охраны товаров, но четыре дня спустя те свернули на юг, к Монпелье, а брат Фердинанд продолжил путь на север. Один из торговцев поинтересовался, зачем монаху Малис. Старик только пожал плечами.
– Просто старый клинок, – сказал он. – Может, получится косу из него сделать?
– Да им, похоже, даже масло не разрежешь, – бросил купец. – Лучше будет его переплавить.
– Возможно, так я и поступлю.
По мере путешествия ему доводилось слышать новости, хотя такие дорожные сплетни редко бывают правдивыми. Говорили, что бесчинствующая английская армия сожгла Нарбон и Вильфранш, иные утверждали, что пала и сама Тулуза. Торговцы ворчали. Своими набегами англичане хотели подорвать могущество страны, лишить сеньоров податей, спалить их мельницы, уничтожить виноградники, опустошить целые города. Единственный способ остановить столь разрушительную силу – другая армия, однако французский король продолжал отсиживаться далеко на севере. Принц Уэльский тем временем разорял юг.
– Королю Иоанну лучше прийти и убить этого английского выскочку, – твердил один из купцов. – Иначе вскоре ему нечем будет править.