Церковные колокола играют «Аве Мария» и выводят Адриана из задумчивости. Он выполнил свою повинность и может наконец почитать. Мальчик устраивается на могиле дедушки Мариуса. Поглощенный чтением, он не замечает, что камень влажный; вода мгновенно проникает в его холщовые штаны, потом в кальсоны, и ягодицы быстро начинают примерзать к камню. Он ерзает в страхе, что не сможет отодрать штаны от камня, как вдруг раздается громкий смех.
– Тебе надо отлучиться в кустики, Адриан? – слышит он веселый голос Симоны.
– Нет… у меня задница намокла, – с улыбкой отвечает он и оборачивается.
Она смеется еще больше, и ее каштановые локоны подпрыгивают в такт смеху. У Симоны блестящие черные глаза, веснушчатые скулы и вид озорной девчонки, которая не даст себя провести. В темном пальто, из-под которого выглядывает розовое платье, и с такими же розовыми щеками она похожа на снегиря. Платье на ней далеко не новое, но искусно перешитое из старого материнского халата. Симона обожает шить, и у нее явный талант. Симона – его возлюбленная с прошлого года. И Адриан надеется, что – навсегда, хотя ни разу не произносил это вслух. Он на полгода старше, но она почти такая же высокая. Достаточно для того, чтобы не наклоняться… Он быстро целует ее в щеку.
– Ой! – вскрикивает она от неожиданности, обрадованная этим украденным поцелуем.
– С Новым годом! – поясняет Адриан.
Он знает, что она не против поцелуя или объятия, но только не посреди кладбища, где каждый может их увидеть, и тогда пойдут пересуды… Им надо прятаться: ей еще нет тринадцати, и они поженятся только через пять-шесть лет. Если их родители не будут против.
– Что ты здесь делаешь? – спрашивает Симона.
– Отец велел мне почистить могилы.
– А ты, наверное, подумал – вот подходящее место, чтобы заодно и почитать! – замечает она насмешливо.
– Смотри! – говорит Адриан, даже не обидевшись. – Это «Озорные картинки»!
– Да, ты уже показывал вчера… И позавчера тоже.
– Ой! Я забыл. А ты что здесь делаешь?
– Тебя искала, твоя сестра сказала, что ты здесь. Проводишь меня к своей тете Жанетт? Она приготовила для моего брата отвар от простуды.
– Твой брат пьет эти старушечьи отвары? – хмыкнув, спрашивает Адриан.
– Его мать заставляет. Но это не просто отвар, он приготовлен Жанетт, а у нее есть магическая сила. Люди говорят, что она колдунья… и даже ясновидящая!
– Да ну! Вот чепуха! Это всё суеверия. Моя тетя разбирается в растениях, только и всего. Лучше бы твоя мать отвела его к врачу.
– Ты прекрасно знаешь, что нам это не по карману, мы даже не можем заменить разбитое окно в моей комнате, – с упреком возражает Симона.
– А то, что я укрепил, хорошо держится? Может, переделать?
– Нет, все в порядке.
Адриан встает и стряхивает снег, налипший на штаны. Он выше ее на голову, широк в плечах, и у него уже большие мужские ладони. Симона протягивает ему свою тонкую руку, и они не спеша идут к выходу. – Думаешь, твой брат выздоровеет за каникулы? Ведь учитель географии поручил нам сделать доклад об африканских колониях.
– Ах, вот в чем дело! А я все думаю – и чего ты так о нем беспокоишься? А оказывается, это все из-за школы, – со вздохом говорит Симона, прикрывая за собой ворота кладбища.
Она разочарованно смотрит на него, и ее глаза темнеют.
Адриан кусает губы, ему совсем не хотелось ее расстраивать.
– Этот доклад для нас очень важен, понимаешь? Без него не дадут аттестата!
– Это важно только для тебя! Жюля не волнует аттестат. В июле он вернется к старому Марселю и будет продолжать учиться на кузнеца. Он уже стал бы им, если бы это зависело от него. Но двенадцать лет ему исполнится только летом.
– А я не собираюсь идти по стопам отца, Симона. Да, я хочу уйти с фермы и поступить в коллеж. И поэтому я обязательно должен сдать экзамен на аттестат. Жюлю все равно, что он меня подведет, для него эта простуда – только предлог. Он и есть самый настоящий эгоист.
– Зато мой брат не витает в облаках. Через несколько месяцев он начнет зарабатывать, и ты же сам понимаешь, как нам это необходимо!