— Скоро соревнования, — задумчиво произносит друг, прищуривается и тоже смотрит, как пустеет площадка.
Парни жмут нам руки и уходят. Мы остаемся вдвоем. И надо бы направляться ближе к дому, но мы сидим на лавочке. Накидываю на себя олимпийку, застегиваю. Витек налегке. Закаляется. У него дома полный треш. Отец бухает, а мать сутками на работе.
— Дашь телефон?
Своего у меня пока нет. Даже на старенький зачуханный смартфон нужны бабки. Лишних нет. Нам еще мелких одевать. Мама одна не потянет. У Саныча попросил ещё подработки. Как буду с учебой и соревнованиями успевать, не знаю, но другого варианта нет.
— Держи, — пихает мне в руку свой гаджет. — Стоит спрашивать, что там у тебя с Разиной?
— Ничего.
Усмехается, пока я захожу на её страницу. Пишу сообщение, чтобы взяла трубку. Звоню. Не берет. В сети была два часа назад.
— Вся школа видела ваше НИЧЕГО, — Витек прищуривается, изучает мое лицо. — Она красиво брата кинула ради тебя. Мог бы и подробности рассказать, — последнее уже с обидкой.
Сколько друг друга знаем, никогда ничего не скрывали, но сейчас обсуждать с ним принцессу не хочу. Молчу. Витек психует.
— Ты же помнишь, чья она сестра? Думаешь, не такая, как братец? — поднимается, пинает камень. Тот отлетает к мусорному баку. По площадке проносится характерный гул.
Не думаю. Я вижу, что Алиса не такая, как Костя. Слышал, что последний прессует её. За заботу не воспринимаю, потому что сам себя так не веду с Вероникой.
— К чему клонишь?
— К тому, что слишком спокойно он её отпустил. То в драку кинулся из-за мяча, а тут ручки по бокам сложил, пока она к тебе бежала.
Не ко мне… Просто убегала от него.
— От кудрявой собаки всего можно ожидать. Им лишь бы поржать над нами, — убирает руки в карманы штанов. Пышет злобой.
Об этом я не подумал…
Хмурюсь.
Удаляю сообщение, которое ей настрочил со страницы Витька. Отдаю ему телефон.
— Ты же видел, как они над Вероникой поглумились. Просто аккуратней с принцесской.
— Я тебя услышал.
Расходимся с недовольными лицами. Радость от общения с Разиной сменяется злостью на себя.
Поверил, что можешь ей нравиться?
Усмехаюсь. Глупый уличный пацан.
По дороге до дома пинаю все, что попадается. Носы кроссовок разбиваю в хлам.
В квартиру захожу без особого энтузиазма. Мелкие бегают в коридоре. Малика, увидев меня, прилипает с радостным воплем к ногам. Улыбаюсь. Серый хмурится. После того раза ни ко мне, ни к Веронике не подходит. Угрюмый и закрытый. Нужно как-то вывести его на разговор. Ника — импульсивная эгоистка. Как это донести ребенку, у которого кроме нас никого нет?
Разуваюсь, прохожу в кухню, где мама накрывает на стол. На ужин опоздал только я, поэтому она суетится.
— Мне Саныч звонил, — говорит, когда сажусь и тяну на колени Малику. — Сказал о твоем похвальном рвении заработать все деньги мира.
Мама вытирает руки о полотенце. Во взгляде намешано столько, что я пожимаю плечами, смотрю в тарелку и начинаю есть. Что бы она не сказала, решение я не поменяю. Если выпрут из школы, то пойду работать на полный день.
— Это не дело, Илья, — отодвигает стул, садится напротив, поглядывая на Малику, которая положила голову на мое плечо и прикрыла глаза. Жуть, как неудобно так есть, но я молчу. Я тоже по ней скучал.
— Я буду тебе помогать, как могу. Мы уже это обсуждали.
— А ещё мы обсуждали, что ты не полезешь в драку.
— Я и не лез.
— Тогда это откуда?
— Я же тебе все рассказал. Не я начал.
Тяжело вздыхает. Вид уставший. Мне стыдно за то, в чем я не виноват. У матери и без меня нервяка хватает. Перестаю есть. Кусок в горло не лезет, да и вкуса не чувствую.
— Ты же понимаешь, что Петька не всегда тебя спасать будет.
Скриплю зубами. Петька — Пётр Васильевич Шестаков, её одноклассник и наш местный участковый. Практически из каждой драки меня вытаскивает без тяжелых последствий.
— Понимаю.
Мама устало трет лицо ладонями. Выдыхает с шумом.
— Малика, малышка, оставь нас с Ильей одних, — ласково просит, а у меня внутри что-то щелкает. — Готовься с братом ко сну, — целует в щеку и улыбается, пока сестренка сонно идет к двери.
— Что-то случилось? — спрашиваю, когда она прикрывает дверь и не спешит поворачиваться. — Мам?
— Да, — возвращается к столу, заваривает нам чай, — к нам из органов опеки придут.
— Зачем?
— Проверять условия, в которых проживают Малика и Сергей.
— Все же нормально.
С нервом кидает полотенце на стол. Упирается в столешницу ладонями. Губы трясутся.