— Нет. Это неправильно, но… Она заслужила.
Я не могу дать отпор сама. Я не Костя. И… он не заступился за меня, но подрался за Вику. Поджимаю губы, чтобы не расплакаться при Севере. Только он все равно замечает мое состояние.
— Пей, а то остынет, — кивает на стаканчик, открывает дверь и пропускает внутрь.
— А разве нам сюда можно? — ступаю за порог и осматриваю помещение, которое точно не пустует.
На стенах граффити, неприличные слова и рисунки. Стекла выбиты. Пахнет пылью и сыростью.
— Никому нет дела до того, кто здесь ошивается, Алиса.
Делаю глоток какао и раскатываю на языке потрясающий вкус. Илья подходит к окну и стрясает с него мусор и пыль. Снимает олимпийку, стелет на подоконник и кивает.
— Садись.
— Не нужно было…
— Алиса…
— Ладно, — послушно иду к нему и сажусь на то место, которое он приготовил.
Если честно, мне приятно, что Илья обо мне заботится. Он не хочет казаться лучше. Он такой и есть.
Лучший в моих глазах.
— Спасибо, — принимаю из его рук сэндвич.
— Не за что.
— Есть за что.
Вопросительно поднимает бровь.
— Ты за меня заступился, а Костя нет…
Хотя он мой брат. Обидно. Очень обидно.
— Я не мог иначе.
Смотрим друг другу в глаза. Мое сердце стучит очень громко. Наверное, Северский слышит этот глухой звук. Мне так кажется.
— Я знаю.
Пряча улыбки, кусаем сэндвичи.
В груди разливается очень теплое и незнакомое чувство. Это любовь, да?
29
POV Алиса
Мой телефон разрывает от звонков родителей. Если сначала у меня был показательный бунт, то теперь я боюсь. Страшно услышать голос матери. Но больше всего меня пугает одиночество. Пусть Костя за меня и не заступался, когда Мария Степановна лютовала, но мне хватало его близости. Такая себе незримая поддержка под метр восемьдесят пять ростом. Сейчас мне придется оказаться к ней нос к носу. Одной.
— Почему ты не отвечаешь? — Илья видит, как я отключаю звук, хмурится, кидает в пакет использованные салфетки.
— Это мама, — будто это что-то объясняет…
Будет слишком позорно рассказывать о том, что происходит в нашей семье? Или нормально?
Его сестру в неадеквате я уже познала…
— Они сейчас с папой в командировке. Должны вернуться на днях.
Делаю паузу, чтобы продолжить. Допиваю какао и бросаю стаканчик в пакет. Илья ставит его на пол, показывая рукой, чтобы я продолжала. Легко сказать! У меня словно голосовые связки растворяются…
— Мама контролирует каждое мое действие. Даже вот, — дергаю за ворот свитера, — одежду мне выбирает. Курсы оплачивает, репетиторов, а я… У меня нет возможности высказаться. Понимаешь?
Начинаю шумно дышать. Легкие сжимаются. Паника нарастает. Илья тут же подходит ко мне и обнимает. Я все еще сижу на подоконнике. Он между моих ног. Выглядит очень двусмысленно, но мне плевать. Зажмуриваюсь и цепляюсь за рукава его футболки. Север водит пальцами по моей спине и ничего не говорит. У него есть удивительная способность — дарить мне спокойствие действиями, а не пустыми словами. Успокаиваюсь. Дыхание становится равномерным. Облизываю губы. Это нормально, что я хочу быть в его руках? Не хочу, чтобы отпускал.
— Наша семья только выглядит счастливой, Илья. Ни у меня, ни у Кости нет свободы выбора. Хотя он, конечно, в фаворитах.
— Кто бы сомневался, — сжимает меня сильнее.
— Я даже не знаю, кем бы могла стать. Как-то мне понравилось выступление уличных танцоров. Я захотела пойти на занятия, но мама меня осекла. Либо бальные, либо никакие.
— И ты выбрала последнее.
— Ага. Я ей сказала, что передумала. Мама тут же дала мне определение — ветреная. Мол, не знаю, чего хочу, и теперь лишь она задает направление моей жизни, иначе я все разрушу.
— Сейчас тоже не знаешь, кем хочешь быть?
Отстраняюсь, пожимаю плечами.
— Что тебе интересно?
В связи с последними событиями…
— Я бы хотела помогать людям. Не вот эта вот показательная благотворительность, а другое. Реальная помощь.
— Врач?
— Нет. Вид крови меня пугает.
— Педиатр?
— Вряд ли. Возможно, психолог. Думаешь, я смогла бы?
— Если очень захотеть, можно в космос улететь.
— Хотя… Я себе помочь не могу.
— Все получится, — Илья проводит пальцем по моей щеке. — Ты же еще даже не попробовала.
— Тебе легко говорить. Ты в баскетболе мастер, — шуточно толкаю его в плечо. Улыбается.
— Приятно. Только у меня не сразу все получалось. Мы с пацанами дрались даже во дворе из-за проигрыша и из-за мяча.