— Родители не позволят мне выбирать.
Улыбка стекает с моего лица. Скоро они вернутся, и что будет, неизвестно. По головке меня точно не погладят.
— Не кисни, — Северский стягивает меня с подоконника.
— Что ты делаешь?
Смотрю, как он достает свой телефон, и не понимаю, зачем он включает музыку.
— Танцуй, — кладет смартфон на подоконник и улыбается. — Давай же, принцесса, двигай телом.
Сердце замирает. Волнение вспыхивает с резким приливом крови. Я краснею.
— Стесняешься?
— Тогда и ты со мной, — складываю руки на груди, надеясь, что Север откажется от этой затеи с танцами, но он ухмыляется.
— Не вопрос, — начинает смешно вертеть бедрами. — Так пойдет?
— Хмх… — прикрываю рот ладошкой, чтобы не рассмеяться в голос.
Он толкает меня, чтобы присоединилась. Смеясь, пытаюсь двигаться, но выходит неуклюже. Начинаю прыгать и кружиться под задорные аккорды. Никогда еще так не плясала. Дома включать музыку можно только из плейлиста матери. Желательно классику. На вечеринках всегда звездил Костик, а теперь вот я дорвалась.
Волосы разлетаются в разные стороны, ударяют по носу, закрывают обзор. Мы дурачимся, и я не замечаю палки под ногами, запинаюсь и мысленно готовлюсь к падению. Илья успевает меня поймать, но локтем я ударяюсь о стену. Чувствую его дыхание на щеке. Бесшумно хохочу, держась за широкие плечи. Одна его рука находится на моей талии, а другой он убирает волосы с моего лица. Сглатываю, потому что наши носы соприкасаются.
— Ударилась?
— Немного. Ничего страшного, — произношу почти шепотом.
Руки соскальзывают вниз к его грудной клетке. Подушечки пальцев обжигает, а ещё… Я чувствую, как быстро бьется сердце Северского. Только… Мое работает в разы быстрее. Взгляд опускается на его губы. Хочу, чтобы Илья меня поцеловал?
Да! Да! ДА!
— Алис… — шумно сглатывает, а я облизываю губы, к которым он тут же прижимается своими.
Ноги подкашиваются от того, как нежно он ко мне прикасается. Дыхание перехватывает, словно я нырнула в ледяную воду, но жар по телу разносится такой, будто в кипяток окунулась. Пытаюсь ему отвечать. Неловко. Как умею… Целует… Меня Северский целует!
Растворяюсь вместе с ним во времени и пространстве. Настолько погружаюсь в чувства, что не сразу понимаю, как мало нам кислорода.
Тяжело дыша, отрываемся друг от друга.
— Мне кажется, я тебя люблю…
Глаза широко распахиваются. Я что это вслух произнесла?
Илья смотрит мне в глаза мучительно долго.
— А мне не кажется.
30
POV Алиса
Во мне бурлит эйфория, расцветают красочные бутоны, и порхают бабочки, пока я шагаю по плитке к парадному входу в дом. Пальцы сами отыскивают губы, которые растягиваются в глупой улыбке. Их покалывает. Чувствую, как припухли от поцелуев с Севером. И я хочу ещё. Очень.
Я будто во сне пребываю, где мы с ним можем сбегать с уроков и просто чувствовать друг друга.
Мне кажется, что сердце от радости выпрыгнет из груди. Он ведь практически в любви признался, и слов мне не нужно. Я по глазам видела! Слышала, как стучит его сердце. Ему не плевать. Ему не все равно.
От этого открытия у меня кружится голова, и подгибаются колени. Я с трудом дохожу до двери и вхожу в дом. Уже с порога понимаю, что все изменилось.
— Пришла, — голос матери подобен раскату грома. Меня буквально прошибает им. Замираю около двери и смотрю, как она приближается ко мне. Появляется мысль, что Мария Степановна с разгона хочет дать мне затрещину.
Ошибаюсь.
По ее части моральные пытки.
— Скажи-ка, милая, зачем мы купили тебе телефон? — останавливается в шаге от меня.
От её злобного тона и колючего взгляда становится не по себе. Сглатываю тугой ком в горле.
— Чтобы я всегда была на связи, наверное, — говорю, глядя на носки её туфель.
— Наверное, — усмехается. — В гостиную. Живо!
Дергаюсь, но иду вправо. В комнате на диванчике сидит Костя. Челюсти сжаты. Разбита губа. Ссадина на скуле. Костяшки сбиты. В глазах раздражение, злость и бессилие.
Против мамы он не пойдет. Никогда. Заступиться за меня – значит пойти против родителей.
Опускаюсь на край дивана рядом с ним. Перед моими глазами пятно на ковре, и Мария Степановна точно его заметила.
— Вы не представляете, чего мне стоило сюда приехать, — мама встает напротив нас. — Я ничего не понимаю, Костя? Почему ты не усмотрел за сестрой? Какого черта вообще здесь происходит в наше отсутствие?!
Вздрагиваю, но стараюсь дышать ровно. Костя напряжен, как высоковольтный провод. Молчит.