Алекс я знала, потому что ее мужчиной был Брейкер, огромный парень со светлыми волосами и длинной светлой бородой, который был яростным альфой во всех лучших отношениях, и который был лучшим другом Пейна. Алекс была немного резкой, саркастичной, уморительной и ужасно готовила.
Она стала для меня чем-то вроде расширенной семьей благодаря тому, что Брейкер и Шутер были близки с Пейном с давних пор и поэтому всегда приглашались на ужин к моей маме. Когда они, в конце концов, поселились со своими женщинами, женщины тоже пришли. Брейкер привел Алекс. Шутер привел Амелию. Одна большая, счастливая семья бывших бандитов, хакеров, снайперов и контрактников.
Какую странную жизнь я вела.
Временами было легко забыть обо всем этом.
Был еще один парень, сидевший в одном из кресел для гостей со своим ноутбуком и тем, что можно было назвать «большой глоток кофе», которого я не знала, но он был немолодым, темноволосым и привлекательным, но с почти пугающей аурой интеллекта вокруг него.
Тигу пришлось втиснуть меня в свободное кресло, когда он переместился к своим деловым партнерам, и все они смотрели на экран, пока Баррет работал.
Никто не произнес ни слова.
Ни единого слова.
Единственным звуком в комнате было постукивание клавиатур из четырех отдельных источников.
Таким образом, моему разуму не оставалось ничего, кроме как мчаться.
Семьдесят пять тысяч.
Это были такие конкретные деньги.
У меня они были. Вроде того.
Когда мы начинали, мы с Кэсси решили, что самым разумным будет платить каждому из нас определенную зарплату и откладывать все накладные расходы на черный день, на медленные месяцы, на всякий случай. Поэтому, несмотря на то, что мой бизнес продолжал расти, моя зарплата оставалась практически статичной, лишь на пару центов повышалась то тут, то там. Очень скромно по любым меркам. Но мое бизнес-гнездо было «здоровым». Мне удалось собрать почти сто тысяч.
На самом деле, это было достаточно обнадеживающим фактором, чтобы я окончательно решила, что пришло время для Кас и для меня с этого момента получить здоровую прибавку к зарплате. Еще три в час. Вроде бы не так уж и много, но все равно, поскольку мы так много работали, это увеличивало нашу зарплату.
Не было никаких раздумий по этому поводу. Я бы отдала ему все деньги, которые у меня были, если бы он потребовал. Я бы продала свои дизайнерские туфли и сумочки и свою чертову машину, если бы он захотел больше.
Но я бы солгала, если бы сказала, что последствия не приходили мне в голову, пока я сидела и думала.
Тридцать тысяч профицита вернули меня туда, где я была в первый год после открытия. Это означало бы еще пару лет «с затянутыми поясами», более дешевые ткани и фурнитура, долги интернет-провайдерам и много другое.
Но все это не имело значения.
Потому что я могла вернуть Кас.
Мое сердце сжалось, когда мой желудок снова забурчал, и ее образ промелькнул в моем мозгу.
— Если ты собираешься блевать, — сказал парень рядом со мной, прерывая мою сосредоточенность, — предупреди меня за две секунды, чтобы я не испачкал рвотой свои ботинки.
— Ты чертовски чувствителен, Эл, — отозвалась темноволосая женщина, но в голосе ее не прозвучало ни капли укоризны.
— Там есть туалет, — отозвался Баррет, у него и у парня Эла, похоже, были одинаковые манеры, то есть вообще никаких.
Тем не менее, ванная означала возможность уединиться, возможность в прямом и переносном смысле взять себя в руки. Я медленно поднялась и прошла в ванную, обнаружив, что она чище, чем я ожидала, и закрылась в ней.
Я сделала медленный, глубокий вдох и встала перед зеркалом, рассматривая себя. Мое лицо не был красивым. Я и не ожидала. Учитывая то, что я видела... Я спустила воду и намочила пачку салфеток, вытирая все, что могла, не имея подходящих инструментов, находя в привычных действиях некое успокоение.
Я не сразу вернулась, решив, что я там бесполезна и что их бешеная работа только заставит меня чувствовать себя еще более неумелой.
В конце концов, меня вытащил звук повышенных голосов — голоса казались взволнованными и скучающими в равной степени, в зависимости от того, кто говорил.
Выйдя, я обнаружила не только людей, которые были там, когда я уходила, но и двух детективов. Один из них был Лойд, которого я знала; другой был мне неизвестен. Он выглядел, возможно, на несколько лет старше Лойда, и, в отличие от него, его костюм был не только дешевым, но и сидел так, словно был куплен для человека на полтора размера больше него, он висел на нем, как на мальчике в церковной одежде.
— Это мой телефон? — нахмурилась я, когда увидела знакомый золотой футляр в руках коллеги детектива Лойда.
— Это улика, мисс Вашингтон, — сказал Лойд, пожав плечами, как мне показалось, в извиняющем жесте.
— Поскольку ваши коллеги, — сказал другой детектив с чистой злобой, небрежно помахивая моим мобильным телефоном, — уже потратили драгоценное время, не сообщив нам о звонке, когда мы были прямо напротив, мы должны теперь играть в догонялки. И для этого нам нужен ваш телефон.
Мой взгляд тут же устремился на Тига, ища и находя ответы на вопросы, о которых я не спрашивала. Мы ничего не могли поделать.
— Не обращай на него внимания, — вклинилась в напряженную тишину Алекс, глядя на меня в свете от своего ноутбука, который держала на коленях. — Детектив Джонс здесь такой злой, потому что его жена изменила ему со старым приятелем по покеру и сбежала с ним. Так же забрала его собаку. Это практически достойно песни в стиле кантри.
В этом была вся Алекс. Я почувствовала, как мои губы дернулись, и крепко сжала их, чтобы не усугубить ситуацию.
— О, и он увлекается порно с мужскими затычками. Если кому-то интересно.
Действительно, ни у кого из нас не было сил сдерживаться. Рев смеха в маленьком помещении был почти оглушительным. И поскольку я смотрела в том направлении, я заметила, что Лойду пришлось отвернуться, чтобы скрыть ухмылку, от которой его суровое лицо стало казаться совсем не таким.
— Я могу посадить вас под замок! — прошипел детектив Джонс, его лицо стало почти фиолетовым, настолько оно было красным.
— За что? Ни хрена не знаешь? Попробуй найти какие-нибудь гребаные доказательства того, что я совершила что-нибудь... преступное, и тогда мы сможем поговорить о твоей уязвленной гордости.
— Хорошо, хорошо, — сказал Лойд, когда Джонс снова открыл рот. Действительно, кто-то должен был проверить его кровяное давление; он выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание. — Давайте возьмем себя под контроль. Мисс Вашингтон, я знаю, что это неудобно. Если есть что-то... деликатное, что вы хотели бы..., — он запнулся на секунду, бросив на меня знающий взгляд, — удалить, мы можем это уладить.
Деликатное.
Например, обнаженную натуру или какие-нибудь уличающие сообщения.
Я стирала свои сообщения каждую неделю, и все равно это всегда была ерунда.
И я никогда в жизни не снимала обнаженку.
По моему личному мнению, секстинг, киберспорт и прочее дерьмо были стерильными и безличными. Виртуальный секс был чем угодно, но только не сексом, и то, что это не давало четкого понимания этого различия, портило жизнь целому поколению.
— Там нет ничего такого, что я бы постеснялась найти у своей матери, так что, думаю, мои данные в телефоне подойдут для твоих девственных глаз, детектив.
Он бросил на меня взгляд, не совсем ясный, поскольку я его не знала, но, похоже, он оценил мое отношение. А кому не нравится такое в мужчине? Тот, кого не пугает сильная женщина, поскольку его сущность не была связана с их подавлением. Сексуальный. Когда-нибудь он сделает счастливой крутую женщину. И хотя мы с ним находились по разные стороны закона: он был копом, а у меня была куча не совсем законных партнеров и членов семьи, это не означало, что я не могла его уважать.
— Хорошо. Возможно, я слишком многого прошу, но если у вас у всех есть что-то... — он замялся, дернув головой в сторону двери, пока его напарник дергал свой галстук. — Держи голову выше, Кензи, — добавил он, когда наполовину вышел за дверь. — Ты вернешь ее.