В последнее время почему-то все чаще и чаще употребляются следующие оправдания для украинского коллаборационизма: голодомор и борьба с большевизмом. Если касаться коллаборационизма в Галиции, то объяснение сотрудничества с немцами причинами голодомора крайне смешно. Так может утверждать либо человек с крайне ограниченными умственными способностями, либо человек малообразованный и плохо знакомой с историей Украины. Как известно, голодомор на Украине[409] был, но был в рамках границ СССР, как говорится, «до 1939 года». А ведь Галиция на то время входила в Польское государство и к голодомору отношения не имела. Объяснения «слухи доходили», «видели беженцев» — видеть и слышать, несравнимо с «почувствовать» и «пережить». Нельзя передать боль и страдание рассказами.
Борьба с большевизмом и вообще ненависть к советскому строю объясняется массовым террором, развязанным вскоре после вхождения западных областей (бывших польских территорий) в СССР. При этом допускаются ошибки в описании количества и в отсутствии анализа жертв террора.
Касательно описания количества жертв легко отмести обвинения в убийстве, аресте и депортации сотен тысяч и миллионов человек. Население Галиции оценивалось в 3—4 млн человек. Следовательно, убыль даже ста тысяч человек была бы крайне заметна, однако подобного в каких-либо мемуарах нет.
Первые аресты в Галиции были проведены в период сентября — декабря 1939 г., аресту подлежали «враждебные» элементы: представители польской армии, администрации и органов правопорядка, а также ряд частных предпринимателей. Всего было арестовано 5406 поляков, 2779 украинцев и 1439 евреев[410]. Как видно из национального состава арестованных, «предпочтение» отдавалось полякам. Следующая волна террора накрыла Галицию в 1940 г., при проведении национализации сельского хозяйства и создании колхозов. Именно эта мера вызвала наибольшее озлобление среди украинского населения, именно это послужило сильнейшим мотивом для последующей коллаборации населения. Основным выражением данной волны террора послужила массовая депортация, как ни парадоксально, польского населения — так называемых «посадников» — польских колонистов, прибывших в 20-х гг. в Галицию для «полонизации» данного региона. В этом же году была проведена депортация семей арестованных в 1939 г. представителей польской власти и частных предпринимателей.
Почему-то к жертвам террора причисляют и депортированных беженцев из Третьего рейха. Следует отметить, что большинство депортированных беженцев из приграничных районов СССР не являлись украинцами. В 1941 г. были проведены аресты и среди украинских националистов, общее число арестованных составило около 20 тысяч человек.
Итак, получается, что почти за 2 года выселению подверглось около 60—70 тысяч человек, большинство из которых не являлись украинцами и, более того, являлись «враждебными» элементами для украинцев. Если касаться другого способа террора, который в основном и подразумевают, — расстрела, то с учетом приговоров к высшей мере наказания по уголовным делам всего было расстреляно 359 человек. Каждый может взять и посчитать 359 человек к 3—4 млн человек. Как кощунственно это звучит: «массовые расстрелы украинцев»? Нет. Значит, обвинения в терроре, чистках и расстрелах надуманы и раздуты и основанием для коллаборации быть не могут.
После оккупации немцы не передали землю в частное владение, нормы выработки для населения Галиции были достаточно жесткими. Те, кто не выполнял эти нормы, подвергались штрафам и частичной конфискации имущества. Именно поэтому такая борьба шла за льготы для семей дивизийников — освобождение от выполнения сельскохозяйственных повинностей перед немцами. Но об этом «честные и суровые борцы» предпочитают молчать…
Кроме того, при создании дивизии говорилось, что ее возможно использовать только для борьбы с большевиками. Но разве каждый украинский дивизийник не заменял немецкого солдата на Восточном фронте и давал возможность использовать этого солдата на Западном фронте? Каждый дивизийник давал возможность наращивать силы немецкого сопротивления на Западном фронте. Каждый украинец-полицейский давал возможность использовать немецкого полицейского на любой оккупированной территории в любом уголке Европы. Сражаясь против частей РККА, украинские дивизийники убивали не эфемерного большевика, а конкретного человека, с конкретным именем и определенной национальностью. В воспоминаниях украинских дивизийников есть и признания о боях против красноармейцев-украинцев. Неизвестно сколько их погибло от рук дивизийников.
Борьба между различными группами украинских коллаборационистов велась и в Галиции. Основными соперниками к 1943 г. стали УЦК Кубийовича и ОУН (б). Обе стороны стремились к независимости Украины, но разными методами. Если Кубийович и его сторонники оставались фактически сторонниками немецкой политики в Галиции, то националисты, фактически разочаровавшись и не добившись своих целей, перестали быть коллаборационистами. Было принято правильное решение — развернуть собственные вооруженные силы — армию и добиваться независимости и свободы своими силами. Если путь УПА следует признать как народно-освободительное движение, то создание дивизии прямо противоречило этому движению.
Бойцы УПА сражались под украинскими знаменами, с украинскими знаками различия, с украинскими командирами, с применением украинского языка как командного, и в составе национальной, пусть и повстанческой, армии.
Дивизийники сражались с немецкими знаками различия, с немецкими командирами, имея немецкий командный язык, в составе войск СС, которые являлись неотъемлемой частью вооруженных сил Третьего рейха.
Бойцы УПА обучались, сражались от начала и до конца на родной земле, среди соотечественников. Дивизийники обучались в Польше, сражались подавляющую часть времени в Словакии, Словении, Австрии.
Бойцы УПА сражались с любыми войсковыми соединениями армий, проходящих через их территорию, за людей, желавших освобождения от любого оккупанта.
Дивизийники сражались и с восставшими словаками, и с словенскими партизанами, с людьми, желавшими освобождения от немецкой оккупации.
Нельзя быть борцом за свободу своей родины в рядах чужой армии. Для миллионов украинцев РККА была своей армией, для тысяч украинцев УПА была своей армией.
А были ли вооруженные силы Третьего рейха своей армией для украинцев? Нет, не были. Молодые люди, шедшие в дивизию, шли по зову сердца, со стремлением драться за свободу и независимость своей родины. Но их святое, благородное чувство было использовано для продления агонии Третьего рейха. Каждое их усилие, каждый день их сопротивления и боев приносили смерть для тысяч людей, виноватых лишь в том, что они не той национальности, не тех взглядов. Виновных лишь в том, что они хотели освободиться от оккупантов.
Весь героизм, подвиги и самопожертвование дивизийников, все, что они делали во имя своей родины, дало возможность еще чуть-чуть протянуть человеку, вовлекшему полмира в страшнейшую войну человечества, то есть Гитлеру.
В конечном итоге создание дивизии послужило интересам Третьего рейха, а не приблизило день независимости Украины.
409
На самом деле голод в начале 30-х гг. был не только на Украине, но и в центральных, южных и поволжских областях современной России. Об этом, однако, при упоминании «геноцида украинского народа» умалчивается.