– А как ты хотел, Холти? Изумруды из недр Обелайра прут, как дерьмо из гонзара, а морская кость созревает в морском песке десятки миллионов лет и к тому же не во всяком. Ну, и ещё всё дело заключается в том, что вся она давно уже из этого песка вынута моим зятёчком и поделена им поровну, но я считаю, что он всё равно меня ограбил.
Веридор, услышав это, тотчас завопил:
– Ах, ты старый жмот! Тебе что, лень построить у себя на Галане большой темпоральник, засунуть в него все те костомахи, которые я собирал тысячами лет и прокрутить их в нём?
Таких стычек на музыкальной фабрике было не одна и не две. Паломники, порой, чуть ли не дрались между собой по самым разным поводам. Цапались они и с музыкальных дел мастерами, придираясь то к тому, что у кого-то барабан блестит хуже, чем у других, то ещё к чему-нибудь и Холтору с трудом удавалось доказывать, что главное в барабане-годо не его блеск, а звук и певучесть. По мере того, как продвигалось вперёд обучение годойонов любви, таких претензий становилось всё меньше и меньше, а иногда случалось и так, что тот паломник, который ещё недавно грозился поколотить того типа, который поставил на его годо бронзовую, а не золотую обечайку, приходил на музыкальную фабрику, влезал на самый большой барабан или ещё какую-нибудь эстакаду и публично приносил мастеру свои извинения.
Это говорило только о том, что этот годойон, наконец, стал разбираться в тех звуках, которые он извлекал из годо, стуча по нему здоровенным кривым ойтоном. Вообще-то Холтор не мог нарадоваться на учеников клана, ведь среди них было более трёхсот Звёздных императоров и теперь заказами на одни только большие годо его клан был обеспечен на несколько десятков лет вперёд. Уж на что Гуго Декстер был далёк от таких звуков, ему больше нравилась симфоническая музыка, однако же и он теперь считал, что большим годо самое место в симфоническом оркестре. Он был необычайно музыкально одарённым парнем и поэтому одним из первых был признан своими учителями настоящим годойоном, а не идиотом с оглоблей в руках. То, что их учениками были такие люди, как Сорквик, Удугу Бхор, Патрик Изуар, Богуслав Вихрь и многие другие, имя которых было принято произносить склоняя голову в знак уважения, нисколько не смущало годойонархонов и потому с лбов и тел их учеников не сходили шишки и синяки, что особенно возмущало Патрика и его бывшего помощника, а теперь императора Лекса Чарльза Первого.
Но ничего не поделаешь, весьма болезненное наказание следовало за каждый малейший промах. Ты мог по рассеянности поджечь дом своего годойонархоны и тот лишь усмехнулся бы, узнав об этом, но если ты отстучал быструю дробь не в той тональности, он моментально зверел и выстукивал её на твоей спине или голове. Зато уже через восемь месяцев эти злобные мучители добились главного, буквально каждый их ученик мог даже спросонья моментально выбить дробь указанного ему рисунка и тональности чем угодно и на чём угодно, хоть ладонями на собственной заднице. Поэтому и отношение к своему собственному годо у каждого ученика изменилось самым радикальным образом. Изготовить для своего годо футляр стоимостью в хороший тримобиль-лимузин считалось теперь не только естественным, но и единственно правильным решением. Ну, а уж о том, чтобы оставить годо в сыром помещении или на сквозняке, вообще не могло идти и речи, так как считалось дикостью.
Каждый ученик обзавёлся чуть ли не двумя десятками мембран для своих годо, как это и было принято у всех нормальных годойонов и отношение к ним было куда более заботливым, чем к одежде и обуви. Научились ученики разбираться и в достоинствах мембран, а также знали, какая из них и где будет лучше звучать. После того, как Гуго Декстер был посвящён в годойоны и получил ойтоны изготовленные для него по специальному заказу, все ученики удвоили свои усилия, ведь теперь он мог пошить себе свои фирменные годолайтары и был вхож в не такое уж и большое сообщество годойонов. Это лесоводов и музыкальных дел мастеров на острове Зелёный Марлар было очень много, миллионы и десятки тысяч, а вот настоящих годойонов насчитывалось не более пяти с половиной тысяч и все они были нарасхват.
Веридор Мерк уже был признанным годойоном, хотя и учился этому искусству самостоятельно. Тем не менее он тоже пошел в музыкальную школу, как и все остальные ученики. Годойонархоны Таланов, послушав его, посовещались и в итоге сказали ему, чтобы он не тратил зря их время и не отвлекал учеников, а вместо этого приходил к ним в вечерние часы. После первого же визита к годойонам острова Зелёный Марлар он понял, что к нему относятся, как к равному, а старейшина их цеха, Эйден Талан, уважая его стиль игры, дал ему только один совет, посылать к чертовой матери всех советчиков и бить в годо так, как он считает нужным, что было для Веридора так же приятно, как и то, что Холтор, посмотрев на то, как он работает с костью, немедленно созвал всех мастеров костяной насечки и инкрустации и объявил им, что все они переходят к нему в подмастерье, так как среди них нет ни одного мастера, способного с ним просто тягаться, не говоря уже о том, чтобы превзойти его в этом чертовски сложном деле.
Драгоценная морская кость в руках Веридора была такой же послушной, как воск. Применяя самый минимум Силы, он заставлял её чуть ли не врастать в дерево и работал так филигранно, что между костью и алмазной древесиной было невозможно вставить кончик иглы. К тому же он не испортил ни одного сантиметра морской кости, буквально рисуя ей по декам алмазных годо прихотливые узоры. Сегодня инкрустирование годо и их украшение костяной насечкой, наконец, было завершено. Барабаны годо уже можно было передавать в цех на чистку, последнюю просушку и лакировку. Хотя в цеху ещё стучали киянки и визжали шлифовальные машинки, работы оставалось буквально на считанные минуты и как раз в это время в цех инкрустации вошли в сопровождении Холтора император Сиссар со своими женами. Все четверо были нарядно одеты и Веридор, отряхнув на себе рабочий комбинезон, быстро направился к ним. Холтор, разводя руками, при виде его громко воскликнул:
– Мастер Веридор, для меня было огромным наслаждением работать вместе с тобой! Парень, ты гений кости!
Веридор широко заулыбался, но Сиссара не обманул его нарочито радостный вид. Дождавшись, когда Звёздный король поцелует руки Бине и Корине, он спросил:
– Как дела, Верди? Что-то у тебя сегодня неважнецкий вид.
Веридор гаркнул в ответ как раз в тот момент, когда шум в цеху, который уже не имел прежней громкости, стих:
– Как, как, хреново! Мне опять приснилась твоя жена!
– И, как всегда, разумеется, голая и с мечами? – Насмешливым тоном поинтересовался Сиссар и тут же добавил – Сам виноват. Тебе нужно было не щёлкать клювом, когда она была в тебя влюблена по уши, а быстро срезать свою причёску-архо, залезть в золотое чрево своего доктора Боткина, отрастить там волосы и немедленно везти её на небеса. Думаю, что с Рунитой ты как-нибудь договорился бы. Она у тебя ангел и просто без ума от моей Кори. Так что всё у вас было бы в полном порядке, но тогда она чуть ли не каждую ночь снилась бы мне.
Веридор отрицательно мотнул головой и сказал:
– Нет, уж, спасибо. Извини, но я всё сделал правильно. Не в моих правилах лишать людей счастья. У тебя было гораздо больше прав совершить брачный полёт с Кориной и, вообще, хватит вспоминать об этом, Сис. – Повернувшись к дамам, которые с увлечением рассматривали какую-то киянку, он сказал – Ну, вот девочки, моя работа завершена. Теперь барабаны осталось только пропылесосить и покрыть лаком. – Посмотрев на Холтора, он спросил – Ну, как, вчерашняя варка лака удалась. Вы нашли, что искали?
Радостное до этого момента лицо барабанных дел мастера сразу же сделалось мрачным и он тоскливым голосом ответил:
– Спору нет, тот лак, который вчера сварил Корнен, просто изумительный, но он совершенно не годится для алмазной древесины. Я уже и не знаю, что нам и делать, Веридор. Хоть бери, натирай эти чертовы барабаны воском и оставляй всё так, как есть. Как мы только не крутили, что только не добавляли в наши лаки, но они просто не хотят впитываться в древесину алмазного дуба. Это черт знает что такое. Вчерашний лак Корнена вроде бы сначала хоть чуть-чуть впитывается в неё, а после того, как высохнет начинает шелушиться и отскакивает, как кора с гнилого дерева. Так что нам придётся всё начинать заново и вот в чём проблема, Веридор, на вчерашнюю варку мы израсходовали последние запасы экстракта чилука. Если я скажу нашим девочкам о том, что им придётся снова грызть орехи, они меня точно убьют и будут совершенно правы.