Иури решила не противиться, устроилась на мягком ложе, под шкурой явственно поскрипывал снег, поудобнее и даже закрыла глаза. Холода она не ощущала, хотя при дыхании из её рта вырывались густые клубы пара, которые тотчас оседали вниз серебристой ледяной пылью. Она даже не успела подумать о чем-либо, как провалилась в какую-то синеву и вскоре очутилась в дивном саду, где все деревья, цветы и кустарники были, словно вырезаны из разноцветного хрусталя, но каким-то шестым чувством она догадывалась, что это ледяной сад. Иури стояла посреди сада и пыталась понять куда делись её спутники, как откуда-то из-за цветущих кустов, источающих дивный аромат, к ней вышла живая Рита Нуари, подошла к ближе, нежно её обняла и поцеловала.
Что было потом, она не то что бы совсем не помнила, а просто не хотела переживать этого заново в присутствии двух парней, спящих рядом с ней, такими яркими, сладостными и одновременно пугающими были эти ощущения. Нет, это не был секс, тем более, что дальше первого поцелуя Матидейнахш, а девушка была уверена в том, что это была именно она, не пошла. Это было что-то совершенно иное и уже очень скоро Иури поняла, что в этом волшебном ледяном саду она не найдёт Стинко и Юма, так как они как раз и были садом, а она наслаждалась общением с Великой Матерью Льдов, как бы находясь внутри создания двух этих парней.
Когда это невероятное, волшебное путешествие закончилось, Иури, словно бы проснулась. Она лежала на синем мехе, а её спутники сидели в позе лотоса рядом и смотрели на неё выжидающе и с какой-то затаённой тревогой во взгляде. В гроте стало ощутимо теплее, но Иури, поняв чего именно ждут от неё два этих парня, сочла неприемлемым для себя заняться с ними любовью в этом волшебном месте. Она быстро встала и схватив за руку Юма, тот стоял к ней ближе, и молча потащила его к выходу. Стинко быстро свернул синюю шкуру в тюк и пошел за ними следом. Только тогда, когда они подошли к дому, стоящему у подножия красной скалы, девушка сказала им:
– Вместе работаем, вместе оттягиваемся, вместе спим.
Она занималась с ними любовью так, словно они были любовниками уже не одну тысячу лет. Иури ещё никогда не было так хорошо, как с этими двумя парнями, одновременно нежными и очень страстными, которые к тому же знали о ней всё и умели доставить такое наслаждение, которого она не испытывала ещё ни с одним мужчиной. И если в гроте Матидейнахш Ласковая Иури поняла, что Юм и Стинко влюблены в неё, как мальчишки, то сгорая в их объятьях на синей шкуре уже она сама влюбилась в них без памяти и была на седьмом небе от счастья.
Ей уже доводилось заниматься любовью сразу с двумя парнями, но то был просто секс, нечто хотя и приятное, но всё же чисто механическое. В этот раз всё было совсем по другому. От задиристости и ёрничества Стинко и Юма не осталось и следа. Они сделались, вдруг, самыми настоящими поэтами и делали ей такие признания, что всё в душе Иури взрывалось сказочными фейерверками, пело и кричало. И если в ледяном саду Матидейнахш ей открылось всё прошлое и настоящее этих парней, то на большой тахте, покрытой синим мехом, ей открылось их будущее, в котором она, как в оркестре, играла роль первой скрипки.
Замирая от восторга, Иури нежно поцеловала Юма и тот, мгновенно открыв глаза, откликнулся на её призыв. Он нежно обнял её и, перевернувшись на спину, откатился вместе с ней подальше от Стинко, начавшего громко похрапывать. Не то что бы они боялись разбудить его и потому сдвинулись на самый край тахты, это их обоих не очень то волновало, просто Иури в этот момент хотелось принадлежать одному только Юму и тот, мигом почувствовав это, снова стал страстно нашептывать ей на ухо свои восторженные любовные признания.
Стинко проснулся даже раньше, чем они начали заниматься любовью и, поняв всё без слов, тихо удалился, чтобы вернуться через полчаса с огромным серебряным подносом, заставленным множеством блюд. Иури попыталась было ретироваться с тахты, чтобы принять душ или искупаться в бассейне, но Стинко не позволил ей этого сделать. Он поставил поднос на живот своего друга, сел в позе лотоса, усадил девушку рядом с собой и они принялись завтракать. Наступило утро, а вместе с ним к обоим парням вернулись все их прежние приколы и шуточки и когда Юм попытался было выпростать руку из-под подноса, Стинко сердито рявкнул:
– Ну, ты, мебель, лежи тихо. – Взяв с тарелки довольно большой кусок радужной креветки, зажаренной до хруста, он воткнул его ему в рот и добавил – Будешь у нас, заодно, работать ещё и утилизатором.
Когда с завтраком было покончено, Стинко нежно обнял Иури и опрокинул её на спину и тут уже Юм тихо покинул спальную, оставив их наедине друг с другом. И снова всё произошло совсем не так, как это бывало с Иури раньше, по другому, очень красиво и элегантно. На девушку обрушилась целая лавина пиро и телекинетических поцелуев, после которых живые поцелуи Стинко показались ей особенно приятными. Вот тут-то Иури и почувствовала разницу между двумя своими любовниками. Оба были чудо, как хороши, но в то же время один из них точно был Стинко, а второй Юм и спутать их было невозможно.
Юм, сопровождаемый большим подносом-антигравом с уже знакомым Иури кофейным набором и сигарами, присоединился к ним только в бассейне, куда Стинко отнёс девушку на руках, где и принялся развлекать её на варкенский манер, то есть лёжа на дне медитировать, при этом продолжая заниматься с нею любовью. С наступлением нового дня к хантеру-экзекутору вернулась его прежняя манера поведения и он, увидев девушку сидящей верхом на Стинко почти по грудь в воде, громко захохотал и нахально поинтересовался:
– Ну, как, Киска, от этого утопленника есть хоть какой-то прок?
Тем не менее Юм дал им обоим возможность закончить начатое и как только его друг вынырнул из воды, принялся варить кофе на всех троих, правда, на этот раз напиток разливался не в крошечный фарфоровые чашечки, а в жестяные, грубо изготовленные кружки, к тому же изрядно обшарпанные и помятые. Девушку это нисколько не покоробило, да, и аромат свежесваренного кофе был таким чудесным, что она была готова пить этот напиток прямо из серебряных джезв. Дно в бассейне, имевшем весьма примитивный вид – эдакая квадратная каменная ванна размером двадцать пять на двадцать пять метров, сложенная из массивных блоков и плит, слегка вспучилось в том месте где они стояли и Ласковая Иури оказалась меньше, чем по грудь, в воде.
Девушка хотела было направиться со своей кружкой к бортику бассейна, но Стинко властно остановил её. Он сел на каменные плиты в позе лотоса, решительно привлёк Иури к себе и чуть ли не силой заставил девушку сесть на себя. Лицо парня при этом было если не бесстрастным, то уж точно не выражающим истинных намерений. Девушке такая любовная игра понравилась, хотя Стинко не нашептывал ей при этом любовных признаний и вообще вёл себя так, словно они сидели за столиком в кафе. Он взял в левую руку жестяную чашку, а в правую длинную сигару и слегка откинулся назад, чтобы Ласковой Иури было удобнее пить кофе.
Иури взяла предложенную Юмом сигару и с удовольствием закурила, хотя никогда до этого ей ещё не приходилось одновременно пить кофе, курить и заниматься сексом. Кофе, секс и ароматная сигара представляли из себя очень приятный коктейль и девушка ждала, как будут развиваться события дальше. Она не ошиблась в своих предположениях и даже не вздрогнула, когда Юм зашел сзади. Как только он положил руки ей на плечи, вода в бассейне стала быстро нагреваться и вскоре Ласковая Иури совсем разомлела. Это было просто восхитительно заниматься сексом сразу с двумя парнями в горячей воде и при этом ещё курить сигару и пить кофе, но ей было всё труднее и труднее сдерживать свои чувства и тогда, когда она была готова закричать от страсти, девушка спросила чуть хрипловатым голосом:
– Стинко, а кто будет моим сенсеем? Ты или Юмми?
Парень, невозмутимо куря сигару и прихлёбывая кофе, спокойным голосом ответил вопросом на вопрос: