– Мам, мы за рыбой ездили и…
– Какая рыба, Женя, как температура, ты скажи? Глупости какие-то городишь!
Женя вздыхает, она никогда почти не успевает ничего сказать маме, мама всё знает сама.
– Золотая, мам, для аквариума, ты помнишь, как он просил. Мы аквариум приготовили, температура была нормальная, собрались и…
Мама бросает трубку.
– Температура нормальная, а рыбка померла уже, – говорит Женя обиженным гудкам.
Она представляет маму на кухне своей квартиры. Квартиры, где Женя родилась, росла, ходила в школу и институт. Где в коридоре повешен древний серый телефон, подоконники заставлены фиалками и геранью, а на стене большой комнаты висит узорчатый ковер, по которому они с сестрой в детстве играли в лабиринт. На боковине старой плиты дремлет Барсик, приоткрывает лениво голубой сиамский глаз на мамин повышенный тон. И свет в квартире, как всегда, везде погашен, кроме ночника над столом и слабенькой дежурной лампочки в прихожей.
У мамы кот, у сестры такса Юся, а у них с Алешей была черепаха Марфушка. Клювастая, довольно шустрая, с желтоватыми когтистыми ногами и клетчатым панцирем. Она выходила на середину кухни за капустным листом, и иногда Жене даже казалось, что она отзывается на кличку. Прошлым летом Марфушка убежала на даче. Повалила хлипкую досочку загона, кое-как собранного Алешей. Удрала. Погибла, конечно, зимой, но Алеша считал, что просто убежала, вырвалась на свободу, а со временем и вовсе забыл о ней.
Месяц назад он увидел в витрине зоомагазина золотисто-красного вуалехвоста в круглом аквариуме. На дне между колышущимися водорослями лежали разноцветные камушки и стоял крошечный пластмассовый замок, в ворота которого рыбка иногда проплывала. С тех пор идея завести такую рыбу завладела Алешей всерьез. Из школы он непременно просил пройти мимо магазина, и Женя даже стала машину оставлять дальше, чем обычно. Никто из знакомых рыбок не держал, у сестры на работе стоял в холле огромный аквариум, полный разнообразных рыб и водорослей, камней и даже кораллов. Аквариум был оборудован подсветкой и булькающим генератором кислорода. Воду сложно меняли, сливали, отстаивали, пересаживали рыб. Жене это всё казалось очень проблематичным. Менять, цедить, насыщать кислородом, греть лампой, покупать корм. Где? И куда в их малометражку пристроить еще стеклянную бандуру, чтоб не упала и не мешала жить?
«Мамочка, ну пожалуйста! Ну только одну рыбочку, золотую?» Алеша мог стоять перед витриной часами, поворачиваясь иногда со скорбным видом. Смотри, мол, мама, какая она маленькая, разве она помешает? И вообще, если она не хочет рыбку, тогда другого зверя. Овчарку можно. Женя представляла, как овчарка будет входить в их кухню и, не имея возможности даже развернуться, выходить просто задом, с трудом вписываясь в поворот прихожей. Даже мелкая Юся, бывая в гостях в моменты семейных сборищ, обегала территорию за полминуты, а дальше забивалась под кухонный стол, чтобы не мешаться под ногами. Рыба в этом отношении была куда удобнее. В конце концов Женя сломалась и после долгих консультаций с продавцами зоомагазина пришла к выводу, что все-таки можно обойтись малой кровью. Рыбу можно купить одну, а если аквариум будет не очень маленьким, то никаких кислородов и прочей аппаратуры не потребуется.
Аквариум в виде рюмки был куплен в тот же день, Женя долго отмывала его с “Fairy” от магазинной пыли, а потом также долго от “Fairy”, боясь, как бы рыбка сразу не загнулась от химии. Прокалили и промыли прошлогодние крымские камушки, собранные Алешей на пляже, подсадили водоросли, и на дно был отправлен пластмассовый парусник из «Лего». Не было только жителя для этого шикарного обиталища. Аквариум был сразу поставлен Алеше на стол, на самую середину, как раз в то место, куда Геннадий Палыч уже второй год планировал поставить монитор компьютера. Здесь было светлее всего и днем, и вечером. Алеша учил уроки при свете яркой настольной лампы. Время от времени, поднимая голову от тетрадок, Алеша смотрел на прозрачную воду аквариума, поворачивал его, придвигая поближе, и вздыхал: