— Ты заделался папашей, как я слышала? Думала, врут, всё врут. А теперь просто в шоке! — звонко рассмеялась Кира, переведя острый взгляд на Тоню. — Ты больше ничего не придумала, как залететь? Фантазия кончилась? И? Он остался и женился на тебе?
Тоня молчала, усмехаясь в своей манере. Против таких, как Кира, у неё всегда было только одно оружие — насмешка.
— Ладно, тут всё понятно, — махнула Кира небрежно и уже повернулась на носочках белых кроссовок, чтобы уйти, но её остановил голос Матвея.
— И я рад тебя видеть, — съязвил он. — До сих пор не могу понять, что нас с тобой сближало?
— Да серьёзно, что ли? — разозлилась с пол-оборота Кира. — Ты, Матвей Алексеев, всех девушек забываешь очень быстро, такая у тебя черта.
— Он любит морочить голову, а потом уезжать. И так каждый раз, — вдруг подал голос Рома, произнеся эту фразу спокойно и мрачно.
Тоня нахмурилась, переведя на него взгляд. Вдруг из-за туч выглянуло солнце, блеснуло на озере и послало ей блик в глаза. Вспомнился недавний кошмар, и внутрь заполз холодный страх.
Она не успевала понять, что перед ней назревает настоящая драка, потому что до сих пор удивлялась — что здесь делает Кира, да ещё вместе с Ромой. Это было сочетание несочетаемого.
— Ты хочешь поговорить? — слишком громко и агрессивно спросил Матвей, и сын у него на руках расплакался, испугавшись.
Матвей нахмурился, поцеловал мальчика в макушку и отдал его растерянной Тоне. Та прижала к себе обоих детей, широко раскрытыми глазами глядя перед собой. У неё на руках извивались и кричали малыши, пытаясь сползти на покрывало. Пашик испуганно смотрел на отца, сидя рядом с ней. Вообще складывалось ощущение, что Рома сейчас даже не заметил сына. Ситуация набирала всё больше гротескных оборотов.
— Че тут разговаривать? — обнажил зубы в оскале Рома, и стало понятно, что он сдерживает себя последние секунды.
С востока резко понёс порыв ветра, подняв пыль с травы, упали первые крупные капли дождя. Рядом запахло озоном.
Тоня вскочила, запихав сыновей в коляску, но замешкалась с ремнями безопасности, а напряжение между тем росло.
Со стороны озера подошла какая-то компания молодых мужчин в чёрных футболках, все как один. Начинающийся дождь разогнал с острова отдыхающих, и кроме этой странной компании никого не осталось.
— Что ты тут, кисуля, кричишь? — спросил растянуто молодой армянин, быстро оглядев стоящих друг против друга Матвея и Рому, суетящуюся Тоню и маленького мальчика, сидящего на покрывале и горько плачущего. Обращался он к Кире, приобнял её за талию и поцеловал в уголок губ.
Та сразу расцвела, насмешливо оглядев Тоню.
— Тебя ждала, Адам. Тут мне бывший встретился, разозлил.
— Понятно, — почти по слогам ответил парень. — С бывшими всегда так, кисуля. Хочешь, я его побью?
— Очень хочу! — воскликнула она, манерно распахнув глаза.
Пока они разговаривали, а Тоня пристёгивала детей и пыталась не упустить из виду Пашу, Рома первый ударил Матвея по лицу.
— Ты мразь самая последняя, никогда ничего прямо не говоришь, всегда только разрешаешь о себе мечтать, вот она и мечтает, как дура последняя! — брызгал слюной Рома. — Валил бы ты уже, и жизнь у неё наладилась бы.
— Мы с ней сами разберёмся, без тебя, понял? Она не одна! Она — со мной! — яростно кричал Матвей. — А ты уже размечтался, что я исчезну?
Будучи выше Ромы, он удачным ударом кулаком в грудь отшвырнул его на землю, и тот упал в траву. Матвея схватили двое из подошедшей группы, остальные стали бить ногами.
Тоня пронзительно завизжала, пытаясь прорваться через высокие и сильные спины, но это было бесполезно. Она почувствовала мощный толчок в лицо, и перед глазами расцвели алые маки боли, а потом сверху обрушился оглушительный дождь.
Стена ливня била с такой же силой, как кулаки напавших на Матвея, и первые секунды девушка не могла пошевелиться, лёжа на холодной траве. Где-то далеко плакали её дети, кто-то яростно и монотонно кричал, вымещая свою злобу.
Тоня выставила вперёд руки, ничего не видя из-за заливавшей глаза воды, и двинулась на детские крики. Она поняла, что никого вокруг, кроме нее, нет. И ещё лежащего навзничь на земле Матвея.
Девушка подползла к нему, ощутив, как паника затапливает голову — он лежал весь в крови, которая даже не успевала смываться водой с неба.