Жизнь очень часто сама всё расставляет на свои места, Лида не раз в этом убеждалась. После того, как Матвей попал в больницу с тяжелыми травмами, Тоню как будто преобразили. Она много плакала, смеялась, снова плакала и однажды призналась, что рада, что так случилось — теперь он пробудет здесь, рядом, пока окончательно не выздоровеет.
И тогда Лида поняла, что её дочь будет счастлива рядом с этим мальчиком, и пусть будет так. Она начала работу по убеждению мужа в том, чтобы он позволил сыну учиться в родном городе.
Лида выбрала приятный вечер, когда он бы уже сильно не нервничал по поводу сына, они как раз поужинали, и завела разговор.
— Егор, как ты теперь считаешь, Матвей достаточно повзрослел, чтобы завести семью? — задала она вопрос в лоб, зная, что муж не любил завуалированные высказывания.
Он держал на руках дочь, с удовольствием вдыхая запах маленького ребёнка — смеси детской пенки, в которой она только что купалась, и крема под подгузник. А ещё молока. От неё сильно пахло маминым молоком.
— Считаю, что он достаточно повзрослел для твоей дочери — это будет вернее сказано. До её уровня ему ещё тянуться, но уже близко.
Лида удивилась таким словам.
— Может быть, тогда ты позволишь ему остаться здесь, учиться с ней в университете и каждый вечер видеть своих детей?
Егор осторожно положил на бочок Маргариту в кроватку, наблюдая, как она борется с тяжёлыми веками.
— Тогда ему придётся жениться, а я не уверен, готов ли он. Вдруг он сбежит, как его мать когда-то? Я не хотел бы лишних волнений Тоне.
— Пусть пока не женится, пусть хотя бы просто останется, она будет счастлива, — просительно сказала Лида, побоявшись, что он подумает, что она слишком многого хочет.
— Хорошо, я обещаю, что подумаю об этом, как лучше сделать это для них обоих.
Он подошёл к ней и стал медленно расплетать толстую косу, которую она заплела на ночь — у неё отросли роскошные волосы с тех пор, как они встретились впервые. Тогда она ходила с короткой стрижкой.
Глаза его матово блестели, она видела, что он сейчас обнимет её и поцелует, но хотелось решить все волнующие вопросы.
— У меня ещё один вопрос, — нехотя произнесла она.
— Да, моя любимая, всё, что захочешь — за поцелуй, — улыбнулся он. Таким взглядом Егор Алексеев смотрел только на свою жену.
— Что делать с мальчиком? — спросила она, имея в виду маленького Пашу, живущего у них уже месяц. Им приходилось доплачивать няне за тройную нагрузку, хоть она и оставалась довольна.
— Судя по всему, его отцу сидеть в ближайшее время, я подам документы на лишение родительских прав. Потом — на усыновление.
— Что? — совершенно опешила она. — Ты хочешь усыновить его?
— Почему нет? Не идти же ему в детский дом? Тоня меня просто не поймёт, а я дорожу мнением твоей дочери.
Лида потрясённо рухнула бёдрами на кровать.
— Знаешь, я тебя, оказывается, абсолютно не знаю. Ты такой… такой…
— Лучше или хуже, чем ты себе представляла? — тихо рассмеялся он.
— Лучше! — выдохнула восхищённая Лида.
— Я стараюсь, — кивнул он и наклонился к ней, чтобы поцеловать.
Так Павел стал Алексеев, никогда больше не увидев своего настоящего отца. И не задумываясь, кто он. Рому убили в драке в тюрьме через год, как его осудили. Паша никогда ни внешне, ни внутренне не был похож на своего отца.
Сегодня было необычное утро — мы с Матвеем называли такие дни «странными», когда моя мама и его папа забирали внуков в свой большой дом, а нам давали выспаться и побыть друг с другом. Мы же с ним так привыкли к вечному цейт-ноту с двумя двухлетними близнецами, что в такие моменты не знали, куда себя деть. В ответ мы иногда забирали Маргариту и Пашика себе, устраивая супер-весёлые выходные, на которых я лично засыпала в девять вечера без задних ног.
Вот уже полтора года мы жили в большой квартире Матвея, которую ему подарил папа — их бывшую квартиру. Места нам хватало, я полюбила большую кухню и большую ванну, у детей была своя детская и отдельно — игровая.
Мы с Матвеем учились с утра до вечера, и в будни с малышами была няня, а иногда и две — старая домработница Алексеевых приходила помогать мне по хозяйству и оставалась с Ларисой Петровной на подмогу — с нашими мальчиками порой было нелегко.
Мама уже вышла на работу, и Маргарита с Пашей тоже оставались с няней, а Тёма почти все будние дни проводил на дополнительных занятиях — Егор Алексеев перевёл его в частную школу в класс-пансион, чтобы и уроки были сделаны, и сам мальчик присмотрен — не шатался по улицам сам по себе.