— Если я узнаю, что ты к нему хотя бы подходишь, я тебя уничтожу, понятно? Тебя все будут ненавидеть и пальцем показывать. Я придумаю, как можно это сделать, ссучка.
Она сильно толкнула меня в грудь, и я бы обязательно позорно завалилась назад, если бы не широкая грудь Марины, оказавшейся чуть поодаль.
— Если честно, ничего не понятно. Ты мне запрещаешь общаться с Матвеем? Потому что кто-то тебе рассказал, как он шёл однажды рядом со мной?
Я включила дурочку, как всегда это делала Марина и надеялась проскочить, иначе меня бы побили возле моих же окон.
Кира разозлилась еще сильнее, мой трюк не прошёл.
— Он обнимал тебя, — обвиняюще ткнула она пальцем.
— И? Виновата в этом я? — задала я вполне логичный вопрос.
— Я всё сказала, ссучка, я предупредила, — уже плевалась слюной Кира и была на грани.
Моника её осторожно взяла за предплечье и увела, торжествующе смотря на нас, как на червей под колёсами велосипеда.
Мы с Мариной медленно зашли в подъезд и начали истерически, как две идиотки, хохотать, а через минуту позвонил Матвей. Он вероятно бежал бегом, потому что когда мы снова вышли из подъезда, он тяжело дышал.
Марина, махнув нам рукой, пошла домой. Она жила через несколько домов в новостройке.
— Что она тебе говорила? — спросил он, тревожно глядя в мои сверкавшие адреналином глаза.
— Что сотрёт в порошок, если я подойду к тебе. И знаешь, она не казалась голословной, — пожала плечами я. — Наверное, нам лучше прекратить то, что…
Я не закончила, как он обнял меня, крепко прижал к себе и среди белого дня, на потеху соседям, поцеловал.
Я не отстранилась, ощущая на своём лице вновь начавшийся дождь и запах молодой листвы и цветов вокруг. Весна, прекрасная и молодая, вливающаяся к нам прямо в кровь.
— Я поговорю с ней. Давно надо было, — упрекнул сам себя он, разглядывая моё лицо. — Ты сегодня вечером занята сильно?
— Алгебру дашь списать? — сморщилась смешно я, и он захохотал.
— Нет, и ты знаешь почему. Занимайся. Могу я с тобой позаниматься, если надо. Приходи сегодня ко мне.
— К тебе? — удивилась я, и наверное глаза мои расширились. — Ничего себе.
— Ага, мой отец сегодня на дежурстве, я до утра один.
— Нууу, — прищурилась я, — до утра это вряд ли. Мама поругает.
— Ладно, хотя бы до двенадцати, я буду ждать.
— Если по дороге меня не съедят твои девушки.
— Не смешно, — вздохнул он и пошёл домой.
К счастью, мама хоть и была дома, но смотрела телевизор вместе с вольготно расположившимся на диване братом. Они досматривали какой-то лихой приключенческий фильм.
— Сильный дождь на улице? — спросила она только и тут же добавила: — А то мне на рынок надо сходить за овощами и мясом.
— Нет, можешь идти, а я за уроки, — ответила я, на минуту возникнув в дверях гостиной.
— А есть не хочешь? — услышала я тревогу в голосе мамы.
— Конечно, хочу!
До вечера я была занята нудной физикой и географией, оставив их напоследок. Грызя безжалостно карандаш, из головы всё же не выходила слюна Киры, которой она брызгала из своих бардовых губ, потом взгляд Моники на прощание и растерянное лицо Матвея. Крутилось всё это за моим лбом, как старое и надоевшее кино.
Закончив, я сказала маме, что пошла к Маринке, чмокнула в макушку Тёму, нахмурившегося за Жюлем Верном, и ушла.
На улице уже успело стемнеть, и я двинулась по тротуарам, нервно покусывая губы. Отвратная привычка, но живучая. Матвей мне звонил полчаса назад и предложил прийти за мной, на что я долго отнекивалась, зачем мне такая честь. Вряд ли меня кто-то караулил в кустах. Кира не из таких. Хотя, у неё есть подобные знакомые, но думать об этом почему-то не хотелось.
Он отделился от стены моей длинной пятиэтажки и обнял.
— Как ты пахнешь, — тихо произнёс он в волосы и сильнее прижал меня к себе.
— Нам лучше пойти, я слишком близко от родного подъезда, — тем же тоном ответила я, и мы медленно пошли по слабоосвещённому тротуару.
— Почему ты решил меня пригласить к себе? — спросила я. Наверняка в моём голосе теплились польщенные нотки.
— Я думал о том, что мне не хватает постели в наших встречах, и тут такая удача — родитель работает целые сутки.
— Ясно, — тихо кивнула я, попытавшись не принимать близко к сердцу его слова, ведь именно с этой легкомысленности у нас началось, задала тон я, и обижаться теперь на его чисто физический взгляд на наши отношения, было бы просто глупо.