Я глотала то, что приготовила сама.
Матвей, своей сложной мужской интуицией догадавшись, что слишком грубо описал чувства, взял мою ладонь и нежно поцеловал.
— И ещё я хочу кое-с-кем тебя познакомить.
Я удивилась, но ничего не сказала.
Когда мы вошли в его подъезд, в котором было всего две двери — в его и соседнюю квартиру, я смутилась. По декоративной штукатурке на бежевых стенах, по шикарным цветам в огромных горшках на подоконнике и полу, просто по плафонам под потолком, льющим мягкий, но яркий свет на нас, я ощутила несколько другой социальный уровень.
Конечно, не то чтобы я и мои родители были хуже. Просто беднее.
Открыв дверь, Матвей пропустил меня вперёд и тут же присел.
— Ну иди сюда, красавица, знакомься. Вы с ней одинаковые. Зеленоглазые.
Я стояла на полу, выложенном огромной плиткой с чёрно-белым рисунком, от моего взгляда отскакивали отражения встроенного шкафа напротив и зеркал в нём, а свет лился отовсюду, и даже из плафонов на стене, выполненных в стиле модерн.
К моим ногам в кедах подошла огромная пушистая белая кошка и оглядела меня до жути человеческим взглядом. Потом понюхала и решила, что я не враг, потому что потёрлась о меня мордочкой.
— Её зовут Николь. Николь — это Тоня, очень и очень приятная особа.
Я погладила кошку между ушами, она не была против. Меня заворожили её зеленые глаза.
— Я страшно хочу есть, — объявил Матвей и исчез где-то за поворотом коридора, оставив меня наедине с Николь.
Я взяла её на руки, пошатнувшись от внушительного веса красотки, и пошла искать кухню.
Да уж, квартира была немаленькая, и это слабо сказано. Оглядевшись, я подумала о том, что интерьер очень уж холодноват на мой вкус, но для двух живущих здесь мужчин вполне подходил.
Декоративная венецианская штукатурка с металлическими отблесками серо-голубого цвета, очень высокие белые потолки с встроенным освещением, повсюду на стенах бра или напольные светильники, создающие тёплые мазки жёлтого света. Минимум мебели и максимум пространства, не то что у нас, где на шестидесяти метрах было впихнуто всё, что нужно для жизни.
Кухня поражала моё воображение. Не то чтобы я привыкла к своей крохотной, в которой ютились мы всей семьёй… Раньше ютились всей семьёй. Но эта комната мне понравилась сразу без лишних разговоров. Я с завистью и наверное призрачной улыбкой оглядела огромный «остров» посреди с встроенной плитой и разделочным столом; высокие навесные шкафы под потолок в тёмном глянцевом дереве, двустворчатый холодильник, возле которого задумчиво стоял Матвей и конечно огромный обеденный стол, где могли бы поместиться восемь членов семейства. Но возле «острова» был ещё высокий стол для завтраков, и за ним, как я поняла, и ели в основном и Матвей, и его отец. Мама, как он упоминал вскользь, жила в Штатах.
Мне бросилось в глаза, что кухня полна света и чистоты, от мебели отражалось множество бликов, отчего помещение казалось сверкающим.
Николь на моих руках засуетилась и исчезла где-то под столом.
— Я могу предложить соус, салат со спаржей и пирожные, — озвучил Матвей меню, и у меня округлились глаза.
— Когда ты успел всё купить в гипере? Потому что я не поверю, что это ты приготовил, — улыбнулась я.
— Сегодня приходила наша домработница, нам с тобой повезло, — довольно ответил Матвей, лихо разогревая еду.
— Я тогда обойдусь пирожными, дома ела, — заявила я и села на высокий табурет.
Наблюдать, с каким аппетитом ест Матвей, было очень приятно. Передо мной он поставил ароматную чашку капучино и крохотную хрустящую корзиночку с клубникой.
Он внимательно смотрел на меня, и это немного смутило.
— Ты смелая девчонка, — заключил он, приканчивая соус с крупно порезанной свининой.
Я только подняла брови. Хотелось курить, но я пока старалась выбросить это из головы.
— Стала перечить Кире. Ты же знаешь, какая она может быть.
— Знаю, — кивнула я. — Поэтому если ты её не боишься, объясни ей всё, как есть. Что ты скоро уезжаешь, что серьёзных отношений у тебя ни с кем нет и быть не может. И пусть она не переживает зря.
Он перестал жевать, но взгляд его почему-то стал холодным, и он меня будоражил. Ледяной сине-серый взгляд.
— Ты считаешь меня ветреным? Таким вот раздолбаем?
Я нервно облизала губы, но свои глаза не отвела.
— Нет. Это просто обстоятельства. Такое бывает, — беззаботным тоном ответила я и зачем-то добавила, — как у моих родителей.