Воздух был приятен, весна распускала новые еле зелёные листья, земля пахла сыростью и мокрым деревом. И на ум приходило то, что это место в следующем году будет заброшенным. Все будут заняты другой жизнью и вряд ли соберутся здесь, когда зашуршат под ногами ломкие листья.
— Ну ладно, Кира, — вяло и заунывно пропела Моника, как она это умела. Армянская красавица, считающая, что намного лучше русских девушек. — Ты придумала, как будешь писать рецензию на пьесу Вампилова? Из Интернета же не вариант для Жанны?
Это был даже не вопрос, а утверждение, помноженное на просьбу. Моника была всегда неподражаема даже с учителями. Училась она плохо, но для таких, как я, весело. Смешно было наблюдать за её пререканиями с учителями и нытьём. Я так не умела, мои оценки мне доставались гораздо тяжелее.
— А за нас напишет Карева, — усмехнулась Кира и уставилась на меня в упор.
— Конечно, — кивнула я. — Вам разными словами или можно одинаковыми?
— Сучка, — усмехнулась Кира добродушно и резко оттолкнула Матвея. — Не хочу больше с тобой говорить.
Она через секунду исчезла в свалившейся на нас темноте, а её парень остался стоять с опущенной головой. Мне было не видно, но я знала, что глаза его тревожны, а рот сильно сжат.
К нему как будто невзначай подошёл его приятель Саня, и они стали о чём-то вполголоса говорить. Матвей отвечал неохотно, потом повернулся и тоже ушёл.
Я несколько секунд размышляла, не пошёл ли он догонять Киру, но тут тихо произнесла Марина: — Она перегибает палку, он скоро кинет её.
— Да он по любому её кинет, детство кончилось. Она это знает и поэтому перегибает, — сделала вывод я и рассмеялась, но мой смех был невесёлым.
— Тебе на психолога надо поступать, — в своей медленной манере произнёс Славик. — Ты на-асквозь видишь.
— Ага, — кивнула я. — Именно так я и поступлю.
Я встала, закидывая школьный рюкзак на правое плечо и одновременно подтягивая джинсы, в последнее время спадающие с меня. Я была, что называется, с дефицитом веса, но не потому, что так мечтала, а потому что абсолютно забывала поесть. Бесконечные факультативы, подготовка к ЕГЭ, консультации, пересдачи, я уже не говорю про мои занятия английским и математикой, которая постоянно хромала на обе ноги — всё это не добавляло аппетита.
— Ты идёшь уже? — тоскливо произнесла Марина, которая завистливо оглядела мои костлявые бёдра. Она наоборот все проблемы заедала ароматными булками, и сама уже не находила у себя талии.
— Ну, как бы да, — кивнула я. — А ты нет?
Марина покосилась на Славика, загадочно уставившегося в потемневшее небо.
Я знала, что совсем недавно они стали спать друг с другом, и это не было отношениями, это была гуманитарная помощь. Они скрывались ото всех, но я то всё равно знала, и мне было смешно наблюдать за этими переглядываниями, потому что сама оказалась в точно такой же ситуации.
Я постаралась скрыть улыбку и, помахав им рукой, медленно вышла из-за гаражей на широкий тротуар вдоль девятиэтажки. Он освещался только светом, льющимся из окон квартир, и было жутковато, никого вокруг.
Я не достала наушники из-под куртки, предпочитая такие места проходить стремительно и без ущерба для себя. В мыслях был мой брат, который сегодня сломал ногу на физкультуре в школе, потом они оттуда с мамой ездили на скорой накладывать гипс, и сейчас наверняка уже были дома. Бедный-бедный Тёма. Он искренне верил, что родители ещё сойдутся и всё закончится хорошо.
Я дошла до самого тёмного участка, где на нижних этажах не горело ни одного окна, а закрытый намертво вход в давно заброшенный магазин как будто прищурился мне из-под козырька. Когда-то здесь, поднявшись по лестнице, можно было купить пива и сигарет, пока его почему-то не прикрыли.
Из-под лестницы вдруг шагнула высокая фигура, обхватила меня и, зажав ладонью рот, поволокла обратно в густую темень.
— Тш-ш-ш, это я, — выдохнул мне горячо в шею голос Матвея.
Я от страха стала каменной, а через секунду мне захотелось хорошенько врезать ему, и я стала вырываться. Но он крепко прижал меня к себе и стал глубоко, тяжело дыша, целовать. У меня закружилась голова. Через секунду я почувствовала его раскалённые ладони под тонкой рубашкой. Мы оба задышали, как после длительного бега, и нас вполне могли услышать, но вокруг было темно и безлюдно.
Он повернул меня спиной к себе, заставив опереться ладонями о стену дома, увитую плющом и уже покрытую густой листвой. Я ощущала прохладу листьев, зарылась лицом в них, чувствуя запах пыли. Я тоже его хотела, мне было мало этих спонтанных тайных встреч. Я не отказалась бы проваляться всю ночь в его постели, да и он думаю тоже.