Директор приветливо ему кивнул, мало того, он даже улыбнулся, и глаза его блестели, насколько это можно было увидеть сквозь стекла очков. Он протискивался в толпе. Зрители обступили подиум. Пожимая руку Клокману, он прокричал: «Вон тот, справа от подиума, коротышка — это наш человек!» — Тут он взял себя за горло, схватился рукой за свою морщинистую шею: «Думаю, он сдюжит! Должен! Черт побери, он просто обязан!»
Клокман кивнул. — Сейчас даже на щеках директора играл веселый утренний румянец. Только губы были серые и подрагивали. От духоты! Надо бы увлажнить воздух.
Их разговор прервали — секретарша. Декольтированное платье и ожерелье. Клокман пригладил волосы. Солидные мужчины — соответствующий эскорт! Настоящий цветник! Улыбка напоследок, секретарша исчезла в толпе.
Облака пота.
Все шло полным ходом! Директор размахивал руками. Все тут варились в одном котле! Теснота. Вздымались шляпы. Испарина. Рокот. Ужасная давка! Кто тут отвечает за порядок? Ага! — А вот и он, гляди-ка: герой дня!
Мы не собираемся разбираться, в какой мере сами герои являются жертвами. Иначе мы перевернули бы все вверх дном. Тогда о чем это мы? Кто хочет славы, должен пострадать. Остальные страдают безвозмездно.
Перед подиумом стоял молодой человек. Подиум возвышался у него над головой: молодой белокурый парень. На этом алом фоне он казался бледным. В глаза бросались прежде всего крупные крылья носа. На нем была белая рубашка без галстука. Клокман спокойно смерил его взглядом знатока: этот сдюжит! Кожа у него на лице была чистая, адамово яблоко — крепкое. Только вот зачем он побрился утром?
Толпа взревела. Родители приподняли детей. С трибун полетели вниз брошюрки и оторвавшиеся пуговицы. — Клокман бросил на героя заговорщицкий взгляд, но тот отвернулся. С Палеком, который ободряюще на него посматривал, он и подавно старался не встречаться взглядом.
— Когда собираешься прославиться, всегда нервничаешь, правда? — сказал Клокман. Он подошел к молодому человеку и как-то неловко похлопал его по плечу.
Выпирающие ключицы.
— Вы же знаете, — пробормотал Палек вместо приветствия, — мы полагаемся на вас. Не осрамите нас. Мы заплатили вам уйму денег! Надеюсь, вы не станете злоупотреблять нашим доверием. Ничего, справится, — сказал он Клокману.
Палек выпятил подбородок, напряг шею.
— Слишком молодой, — ответил Клокман и подмигнул герою, — но это может быть и огромным преимуществом.
— Так всегда бывает! — Он глянул себе под ноги. Герой опустил голову. Наверное, от волнения он просто не знал, на кого смотреть. Грудь у него была впалая. Палек приблизился к нему вплотную. Теперь он походил на крестного отца, правда, вид у него был не такой торжественный.
— Смелей, — сказал Клокман, понимая, что чувствует сейчас герой, — лучше вообще ни о чем не думать.
Тот отпрянул от Клокмана.
— Вы довольны тем, как все организовано? — Палек спросил просто для формы.
— А куда подевался арбитр? — ответил вопросом на вопрос Клокман. Его взгляд скользнул по подиуму и натянутым канатам, которыми тот был огражден.
— Вы его не видите? — Палек, держа в руке очки, — видимо, стекла запотели, — указал на толстяка, который только что занял свое место на подиуме. Стул целиком скрылся под его задом. Сейчас он смотрел на них; его сытая рожа приобрело строгое выражение.
— Абсолютно надежный человек, — сказал Палек, — отставной полицейский.
На подиум вынесли драпированный белой тканью пюпитр и поместили его посередине. Справа от него установили вращающееся зеркало на двух стойках, украшенных пестрыми лентами.
Тут призывно протрубили в горн, торжественно грянули фанфары! Палек вытянулся по струнке. Публика отхлынула. Осела. Съежилась как больная десна.
Герой побелел как снег.
Клокман лишь расслышал, как тот невнятно пробормотал: «Гонорар полагается после, да?»
— Конечно, будьте уверены.
Горн заливался все пуще, захлебывался от восторга: фанфары! Трубы загудели сильнее и, между нами говоря, сипловато, и под возгласы, аплодисменты и топот ног на трибунах стайка девушек в белых костюмах вынесла раздувавшийся транспарант. На головах у них были венки. Они развернули транспарант и растянули его над подиумом.