Я чуть не запрыгал от радости, но сохранял вид глубокой задумчивости. Ещё через минуту Ротштейн сказал:
— Я ещё могу предложить вам приоритетные права на планету по имени Лютеция. Красивое имя? Наши исследователи её уже двадцать лет как открыли, но летать туда дорого, сравнительно долго. Нужно терраформирование, смена атмосферы. Возни на многие годы, а доходов никаких. А у нас пока и так земли хватает.
Я ещё чуть-чуть повертел носом.
— Я почти согласен! Но я хочу узнать все подробности.
— Лады! Подробности мы ещё обсудим, и не один раз.
Президент улыбнулся мне на прощание. Интересно, в этом деле нет никаких подводных камней? Может быть, я зря так сразу согласился?
Ротштейн ещё не успел отойти, а меня под руку опять схватил Фостер.
— Ну, что, Али? Ты соглашаешься?
— Я согласился, но пока что не окончательно. Мне интересны все мелочи, какие могут быть в этом деле.
— В этом деле не может быть мелочей.
— У тебя есть интерес в этом деле?
— Косвенный. Я тоже торгую виртуальными товарами и мне хотелось бы получать плату за них из других миров.
— А Президент?
— Он получит от банкиров приличные комиссионные. — Егор помолчал немного. — Ну и со мной обещал поделиться, если ты согласишься.
— А вы допускали, что я могу не согласиться?
— Хм! Скажешь тоже! В прошлом году были предложения от ряда фирм по перевозке этого драгоценного груза. Они знаешь, сколько запросили?
— Пятьдесят процентов? — озвучил я самую первую мысль.
— А ты откуда знаешь? — Фостер удивился. — А почему ты не запросил тогда больше, чем предложил Беня?
— Мне понравились приложения в виде вооружения, содействия органов Федерации и, самое приятное, предложение собственной планеты.
— Но, на самом-то деле, это только долгосрочная аренда.
— Меня это вполне устраивает. Ты же знаешь, что генеральный арендатор практически определяет весь уклад жизни на планете на много веков вперёд.
— А для чего тебе, всё-таки, планета? — Фостер чуть приподнял бровь. — Людей нет, сервисов нет, промышленности нет… На первых порах — сплошные убытки.
— Не подумай, что я сошёл с ума, но я хочу создать свой мир, новую цивилизацию…
Егор склонил голову.
— Хм! Выбираешь крупную цель, чтобы не промахнуться? — он понимающе кивнул. — Мне нравится твой подход. Многие люди не понимают, что в жизни главное. Гоняются за деньгами. А деньги — только инструмент для достижения цели. Если погнаться за деньгами в ущерб главной цели, можно остаться у разбитого корыта. Хотя, хлопот у тебя с этим грузом будет выше крышы. Ой, будет! А Ротштейн, я думаю, жутко радуется, что так дёшево решил эту проблему, — он засмеялся. — Ну, ладно! Давай выпьем!
Я вздохнул. Если я позволю себе напиться, как месяц назад, то ни о каком побеге и речи быть не может.
— О, нет, Егор! Я не могу столько пить. Я, пока что ещё, мусульманин.
Правильнее, было бы сказать, был им, — я уже и сам не знал, кто я. Моё мышление изменилось. Я верил во Всевышнего, но большинство правил, ограничений, даже молитв, казалось сейчас почти детскими играми. Я стал большим прагматиком.
— Ну так просто понюхай! — Егор засмеялся и чокнулся со мной. Вдруг он кивнул головой куда-то в сторону. — Ну-ка, глянь вон туда!
Возле Натачи вертелся какой-то тип, настойчиво пытаясь её обнять. Она ловко уходила от него, но он был чертовски настойчив. По-моему, удар снизу в челюсть быстро привёл бы его в норму, но моя жена почему-то не торопилась с этим.
— Я сейчас! — сказал я Егору, поставил фужер на стойку и двинулся к нахальному ухажёру.
— Слушай, приятель! Оставь в покое мою жену! — произнёс я, взяв его за локоть.
— О-о-о! Это твоя жена? П-п-п-рошу прощения! — он развернулся на каблуках и сразу двинулся к Назире и Роксане. По дороге он поставил свой бокал на один из столиков и, подойдя к женщинам, сразу обхватил их своими лапами.
Назира что-то быстро сказала ему на ухо и он отпустил и её, и Роксану. Затем недовольно развернулся в мою сторону.
— Я же просил не трогать моих жён! — сказал я, приближаясь.
— Не понял, чувак! Здесь что, все бляди — твои жёны?
Я, не особо задумываясь о последствиях, реализовал свою мечту об ударе в челюсть.
— Братва! Наших бьют! — заорал кто-то за моей спиной.