— По очкам? Нет, мы это сделали проще. — Она похлопала стоящую возле меня Альбу по загривку. — Умница Альба!
— Альба? Изменница! — я был потрясён. — А я так тебе доверял! И как быстро вы меня нашли?
— Через десять минут после приезда на место я знала, что ты сидишь в кафе.
— Вот почему тебя не искали! — хохотнул Егор. — Так что твоё запутывание следов ничего не дало! А я думал, что ты догадался датчик у собаки выключить. А вот речь у неё помогла бы. Она бы тебе сказала, что тебя ищут.
Я махнул рукой. Что делать, если меня переиграли.
Натача тем временем осмотрела меня со всех сторон и, как вчера, провела пальцем по щеке.
— Ну? Ты опять побрился?
В её голосе, действительно, были слышны нотки ревности.
Через пару минут мы уже высаживались возле парадного входа в институт биотехнологических исследований. Бабушка-ветеран нам не открыла. Сквозь толстое стекло она делала какие-то жесты и что-то говорила, но ничего слышно не было.
Я набрал номер Рогули — абонент не отвечал. Когда стало понятно, что он нас игнорирует, Фостер взялся за свой телефон.
— Алло! Катя! Я знаю, что вы заняты. Но вам имеет смысл немного отвлечься… Я даже знаю, чем вы заняты. Здесь господин Мухадди и четверо его подруг. Мне кажется, что вам обязательно надо поговорить.
Он раздражённо выключил телефон.
— Она говорит, что сейчас освободится. Значит, они уже всё оформили.
Егор задумался, вдруг снова схватил телефон и стал лихорадочно нажимать кнопки.
— Ай! Ну, что за девчонка! Ну, возьми же трубку! — Фостер ещё пять минут настойчиво пытался дозвониться, потом убрал телефон в карман и сказал: — Дура!
— Наверное, нам здесь делать нечего, — сказал я. — Мы можем быть свободны?
— Нет-нет! Погодите! Ещё не всё кончено. Я не зарабатывал бы свои миллиарды, если бы не умел улаживать такие дела, — сказал Фостер. — Мы встретим Катю, когда она выйдет с победным видом. От нас она никуда не денется. А мы — от неё…
Я не совсем понимал, о чём он говорит. Мы зачем-то друг другу нужны. А зачем?
Прошло уже минут двадцать. Мы сидели на открытой площадке того самого кафе, где я был вчера, и уже прикончили по второй чашке кофе. Наконец, стеклянная стена институтского фасада дрогнула и открыла прямоугольный проход, из которого показались Екатерина Кошкина и Денис Рогуля. Они шли прямо к нам и оживлённо беседовали, ничего вокруг не замечая.
Я ощутил укол ревности. Катя была изящна в своём коричневом брючном костюме. Пышный воротничок и манжетки, контрастируя с простыми линиями пиджака, делали её необыкновенно женственной. Рогуля, не сводя с неё глаз, заливался соловьём.
Они уселись за соседний столик, по-прежнему не замечая нас. Неужели моя исчезнувшая борода так меня изменила? Мы с Фостером встали одновременно.
— Разрешите присоединиться? — Егор сел рядом с Катей, а я оказался напротив.
Рогуля снял свои очки и стал протирать стёкла, странно моргая глазами, будто его ослепили. Катя придвинула к себе папку с документами и оглянулась на столик, за которым сидели мои жёны. По-моему, она очень испугалась. И я, и Егор вежливо поздоровались. Катя что-то еле пролепетала, а Денис только кивнул головой и судорожно сглотнул. Да-а-а!… Похоже, что им доставалось не раз. Мне захотелось обнять Катю, успокоить и больше не отпускать.
— Катя! Почему вы не взяли трубку, когда я вам перезванивал? — Фостер покачал головой. — В этом деле не всё так гладко, как вам кажется.
— А что здесь может быть не так? — спросила Катя. Её голос быстро обретал твёрдую уверенность.
— Вы на этой планете не сможете быстро вернуть свои капиталовложения.
— Ещё и как смогу! — улыбнулась Катя. — Я буду генарендатором и на одних только коммерческих проектах смогу получать десятикратный рост. Я всё просчитала.
— Вы не поняли… Я говорил об Аль-Канаре, — уточнил Фостер.
— При чём здесь Аль-Канар? — Катя красиво пожала плечами, а я ощутил, как у меня внутри всё сладостно задрожало. — Я говорю о Лютеции!
Фостер тоже пожал плечами. Спокойно и равнодушно. А я увидел, как Катино лицо стало искажаться. По нему будто пронеслись тени ужаса, отчаяния. Она провела ладонью по лбу, а потом уставилась на Егора горящим взглядом.
— Но вы же говорили, что пока никто на Лютецию не претендует! И что она никому не нужна! Что её положение очень выгодно, но строить там слишком дорого! Вы же говорили, что я без проблем получу право…
Она вдруг заплакала.
— Мой дом!.. Я же кредит взяла… Мне Игнатьев под моё честное слово дал. Это что, уже никак нельзя переиграть? Право генаренды…