— Извини, Али! Но, я уже не могу работать с этим. У меня все программы настроены на пространство, а не на плоскость.
— Ладно! — я махнул рукой. — Ты скажи, далеко приют, где находятся дети Кошкиной?
— Я как раз этим занимаюсь. Это маленький городок… Сан-Клер называется.
Она замолкла, и мы посмотрели друг другу в глаза.
— Это тот самый Сан-Клер? — спросил я.
— Тот… Самый, — подтвердила Эллида и её пальцы опять забегали по столешнице. — Натача, есть интересная информация…
Пока я был не нужен. Мои жёны решали между собой сложные вопросы, а до меня доходили только некоторые результаты. Я прошёлся по Кораблю. Натача с Джень и Дейлой работали в командной рубке. Хафиза возилась с нуклео-анализатором в лаборатории. Зульфия что-то программировала. Девика укладывала детишек в постели. Они галдели и не хотели спать.
— Девика! А правда, что завтра к нам приедут кошкины дети? — спросил Джамаль, высунувшись из-под одеяла.
— Кто тебе сказал? — удивилась Девика.
— А… Хэри уже всем разболтала.
— Ты, наверное, неправильно понял. У них фамилия такая — Кошкины. И нужно говорить "дети Кати Кошкиной". Ясно?
— Ясно! А сколько детей у Кати Кошкиной?
— Двое. Мальчик Миша и девочка Женя. Мише пять лет, а Жене…
— У-у-у! Он малой! С ним неинтересно! — расстроился Джамаль.
— А разве тебе не интересно играть с Камту? Кроме того, ты, как хозяин, сможешь показать весь Корабль, все закоулки. Наши дети всё это знают, а Миша и Женя — нет.
Я двинулся по коридору дальше. Набрал номер Натачи.
— Золотко моё! Как ты заберёшь детей Кошкиной из приюта?
— Я уже оформила опекунство.
— Так быстро? И на кого?
Натача на том конце линии фыркнула.
— На кого, на кого… На тебя! На кого же ещё! Тебе, кстати, нужно туда явиться лично. Можно в любой день, но я думаю, что лучше завтра.
— И как тебе это удалось? Мне жутко интересно, как эта тягомотная процедура могла быть сокращена до одного дня.
— Заявку я сделала ещё неделю назад, когда Фостер про них сообщил. В приюте были рады и счастливы, что хоть кто-то берёт их дефектных детей. Подвернулись бы геи, они и геям их отдали бы. Здесь это тоже возможно. А я представила хорошие справки о тебе. Справка из банка только чего стоит!
— Постой! Неужели Катя так слабо их защитила? — я подождал ответа, но Натача молчала. — А ты уверена, что это её дети?
— Если ты доверяешь Хафизе, то и я уверена.
Я задумался.
— А что говорит Хафиза?
— У неё есть хитрый метод, которым по стандартной методике не пользуются. Хафиза убеждена, что это Катины дети!
— И ещё! У них есть какой-то дефект? Они же числятся как дефектные, а значит — и диагноз должен быть где-то записан?
— Записан! — Натача смачно зачавкала каким-то лакомством. — Какой-то там синдром… Лозенфиша или ещё что-то не менее дремучее. Тебе это интересно? Назира сделает им сканирование и скажет, что там на самом деле. Этот синдром, вообще-то, лечится. Сейчас всё лечится. Какие-нибудь десять миллионов. Во всяком случае, я в заявке указала, что ты желаешь и можешь их вылечить. Не у всех есть такие желания…
— Ладно. Спасибо! Я тебя люблю! — я отключился, не дождавшись от онемевшей Натачи какого-то ответа. Она всегда, почему-то, терялась, если вместо словесной перестрелки встречала слова нежности.
Изабель я встретил возле оружейных шкафов. Она проверяла внешний вид оружия и содержимое магазинов.
— Думаешь, нам оно понадобится? — спросил я, взяв её сзади за плечи.
— Ты задаёшь странные вопросы! — Изабель щёлкнула спуском автоматической винтовки, поставила её на предохранитель и примкнула снаряжённый магазин. — Ты с Фостером уже всё обсудил?
— Мы с ним ещё завтра уточним все детали, — я поцеловал её в шею.
— Ты помни, что с тобой всегда рядом должна быть я! И, кстати, обязательно одень эту, "вязкую броню". Ты всегда хвастал, что одним из первых купил и технологию, и комплект защиты. Вот и носи! — Изабель была по-деловому сосредоточенной.
— Хорошо-о-о! — нараспев ответил я, зарываясь лицом в чёрный шёлк её волос. Мои руки опустились ей на талию.
Изабель замерла, и я обхватил её рукой поперёк живота. Она вдруг спросила:
— Ты же ещё ни разу не оставался с Кошкиной наедине?
— Теперь это ни к чему. Она же курит!
— Ну и дура! — Изабель хмыкнула и захлопнула дверцу шкафа. — А тебе она очень нравится? — Я вздохнул, и она тут же добавила: — Ну, хорошо! Я не буду спрашивать.