— Привет, пострелята, — кидаю я близнецам, потянувшись мимо Молли к стоящему посреди стола блюду за яблоком.
— Привет, Лара! — отзываются они, но лишь Молли поворачивает ко мне голову и слабо, принужденно улыбается. — Нам тебя вчера не хватало за ужином.
Неловко пожимаю плечами.
— Извини. У меня… были дела. Теперь же я здесь.
За стойкой суетится мама, одетая в похожий на вчерашний костюм и готовая бежать на работу.
Это напоминает мне о записях в дневнике — как горько мне было и какой забытой я себя чувствовала. Неужели я спасала ее для того, чтобы она смогла ходить на работу? Зарабатывать деньги? Нет, я спасла ее для себя. Да, это эгоистично. Но. Мне. Плевать.
Джекс наливает чашку кофе, и они с мамой одновременно поворачиваются ко мне. Он пораженно вздрагивает, и из его чашки, над которой поднимается дымок, выплескиваются сливки.
— Что? — Я перевожу взгляд с Джекса на маму и обратно. — У меня что-то между зубов застряло? — Ковыряюсь между передними зубами, пытаясь отыскать кусочек шпината или чего-то другого.
Мама подходит ближе. Заметит ли она, что во мне что-то изменилось? Часть меня надеется, что да.
— Твоя прическа. Ты так давно не оставляла волосы вот так.
Она поглаживает один из моих локонов, пока я усиленно пытаюсь придумать ответ, который бы не противоречил моим предыдущим вкусам.
— Решила попробовать что-нибудь новенькое. Так устала ото всех этих усилий ради избавления от кудряшек. Я решила, что они выглядят мило.
Мама улыбается и целует меня в щеку.
— Они выглядят прекрасно. Я сегодня буду поздно. Не жди меня, ложись спать.
Пытаюсь скрыть разочарование, но в маминых глазах вспыхивает понимание.
— Ах, золотце. — Она касается моей щеки ладонью. — Обещаю, мы скоро устроим девичник на всю ночь. Только мы с тобой.
Мама взбивает мои волосы, словно это должно меня утешить, но легче мне не становится.
Что за работа может быть настолько важной? Я никогда не спрашивала папу, чем занимается мама, а теперь жалею об этом. Перевожу взгляд на близнецов, жующих свой завтрак, и прислушиваюсь к их разговорам о школе. Они еще совсем малыши и очень впечатлительны. Зуб даю, если я застану их одних, они выболтают мне все на свете.
— Молли, помни, что я сказала. Держись подальше от моего кабинета. Там есть вещи, которые тебе не стоит видеть.
Молли кивает.
Интересно, где у мамы кабинет? Вероятно, где-то наверху.
Мама целует нас по очереди в макушку, хватает со стойки свой портфель и убегает, оставив после себя лишь шлейф духов.
Джекс пьет кофе, но его глаза больше изучают не лежащую перед ним газету, а меня.
— Лучше тебе достать из холодильника свой апельсин. Дон будет здесь с минуты на минуту.
Донован. Живот скручивает от ужаса. Я совершенно о нем позабыла. Что же мне делать? Порвать с ним? Прямо перед выпускным?
Замечаю на столе тарелку с орешками и тянусь за ними, но Джекс хватает меня за запястье.
— Эти в медовой глазури. На стойке есть простые.
Благодарно киваю. В последний раз, когда я съела что-то с медом, все закончилось больницей.
— Давайте, ребятки. — Джекс подхватывает рюкзаки близнецов. — Не хочу, чтобы вы опоздали в школу. Увидимся вечером, Лар.
— Пока, Лара! — хором говорят дети и обнимают меня на прощание.
Посылаю им шаловливую улыбку.
— Сегодня у нас будет особый перекус, а может, даже и поиграем.
Лица близняшек загораются в предвкушении.
Я планирую вытянуть из них информацию, пока никого, кроме нас, не будет дома. Наливаю себе чашку кофе и включаю телевизор. Последнее, чего мне хочется после прошлой ночи, — остаться наедине со своими мыслями.
Журналист ведет новостной репортаж перед зданием, похожим на кембриджский филиал «Перемотки». Понимают ли они, что что-то не так? Внизу бежит информационная строка: «Прорыв в американском отделении «Перемотки». Заинтересованная, делаю звук погромче.
— Как вы знаете, Джим, «Перемотка» некоторое время работала над новым сервисом — способностью сохранять важные воспоминания. Дни рождения, свадьбы, выпускные, все, что хотите — за плату. Потом вы сможете снова посетить их виртуально, вместо того чтобы возвращаться назад во времени. Это дешевле и считается более безопасным, ведь всем известно, что всегда существует риск болезни путешественников во времени.