На заднем фоне играет музыка, напоминающая птичьи трели. Чуть в стороне я замечаю водопад, вокруг которого столпились детишки, чтобы побросать монетки и загадать желания. Напротив зона ожидания с журналами и книгами, где люди заполняют анкеты.
Я прохожу мимо и направляюсь прямиком к лифтам. Никто не реагирует. Должно быть, меня и раньше здесь видели. Просмотрев размещенный на лифтовых дверях список, обнаруживаю, что мама работает на верхнем этаже. Ткнув кнопку со стрелочкой вверх, стою в ожидании сигнала. Шагнув внутрь, нажимаю на кнопку нужного этажа и жду, пока закроются стальные двери. Пол подо мной вздрагивает, и лифт начинает ползти вверх, а я, пользуясь передышкой, пытаюсь решить, как себя вести. Как мне получить нужную информацию, и что по этому поводу скажет мама?
Лифт со звонком останавливается, в кабину заходят двое мужчин в лабораторных халатах. Они слишком заняты разговором и не замечают меня. Один из них активно размахивает руками.
— И что нам теперь с этим делать?
Другой пожимает плечами:
— А что мы можем? Нам нужно извлечь эти воспоминания из Дженкинса. Он искренне верит, что провел последние пять лет в тюрьме. Его личность, весь его облик полностью изменились.
— Его нужно держать взаперти.
— А он и заперт, — горячо отвечает второй. — Это головная боль Монтгомери. Пусть она и разгребает.
Моя мама? Я каменею.
— Если правление узнает, что мы сделали… Нам полагается хранить воспоминания. Хранить, а не заменять. Как, черт побери, это вообще могло произойти?
— Это сбой. Все наладится.
— Ну да, не считая того, что теперь парень скачет по времени без возможности остановиться. А что, если он нас найдет? Что, если он нас убьет?
Поверить не могу в то, что слышу, и в то, что они обсуждают это прямо передо мной. Они так взвинчены — видимо, даже не осознают, что они не одни. Если я правильно понимаю, о чем они говорят, моя мама создала серийного убийцу и наделила его способностью прыгать сквозь время вне системы так, что «Перемотка» и правительство не могут за ним проследить.
Да с первого взгляда очевидно, что эта затея незаконна. И глупа.
Лифт останавливается.
— Она сделала это намеренно, — фыркает мужчина. — Я знаю. И должен каким-то образом это доказать.
— Ну, сейчас он хотя бы в коме. Слава богу, нам удалось достать тот шприц прежде, чем он снова прыгнул во времени.
— Если бы мы только могли удерживать его в таком состоянии…
— Если бы…
Двери открываются, и они выходят, а я поднимаюсь на последний этаж в одиночестве. Выхожу из кабины, и ноги тут же утопают в роскошном ковре. Все стены стеклянные, так что я могу разглядеть расположенные в ряд вдоль коридора комнаты для переговоров. Кабинеты внутри маленькие, никаких окон и белых дверей. Я изучаю все таблички с именами, пока не нахожу ту, на которой написано мамино имя. Глубоко, судорожно вздыхаю, поворачиваю дверную ручку и толкаю дверь.
Мама склонилась над компьютером, держа около уха телефон. Ее волнистые волосы взлохмачены сильнее, чем обычно, она тянет вниз то одну, то другую прядь. Вид у мамы ужасно уставший.
— Я уже иду в лабораторию. Ничего не предпринимай, пока я не появлюсь. — Она кладет трубку и поднимает голову. Морщин у нее на лице прибавляется раз в десять.
— Лара?
Вхожу в кабинет и закрываю дверь.
— Похоже, ты очень занята.
Она бросается ко мне и прикладывает запястье ко лбу.
— Ты снова заболела? Что случилось, дорогая? Почему ты не в школе?
— Мне нужно было тебя увидеть. Я соскучилась, мама. — У меня дрожит подбородок, и я ругаю себя за такую эмоциональность, но я не для того нарушила закон путешествий во времени, чтобы она могла работать над каким-то новым девайсом для этой идиотской компании.
Мама печально улыбается и, бережно сжав мой подбородок, целует его несколько раз.
— Ну, это для начала. — Она крепко и тепло обнимает меня, чуть не раздавив в своих объятиях. — Никогда не думала, что ты снова это скажешь, представляешь?
Я кладу голову на мамино плечо. Хочу все ей рассказать, но еще слишком рано.
— Может, пообедаем вместе?
Мама вздыхает:
— Ох, милая. У меня сейчас столько дел, да еще в лаборатории кризисная ситуация.
— Я навещала его, — гневно бросаю я, словно наказывая ее за то, что она ставит работу на первое место. — Навещала папу. В тюрьме, — добавляю я, на случай, если она не поняла, откуда я приехала.
Она все понимает.