Как скучаю по маме.
Я выхожу из класса сразу же после звонка и иду прямиком в секретариат за новой копией расписания. Как только его распечатывают, выхожу в коридор и врезаюсь в Рика. Мы так сильно сталкиваемся, что наши учебники разлетаются во все стороны.
— Извини, — съежившись, шепчу я.
Мы опускаемся, чтобы разобраться, где чьи книги. Он молча, почти не глядя, сует мне тетрадь. Каштановые волосы падают ему на глаза, и у меня начинает колотиться сердце. В его присутствии я снова становлюсь собой. На короткий миг все обретает смысл. Меня тянет к нему, и все, что мне нужно, — его поцеловать. Пытаюсь позабыть все, что делала утром с Донованом.
— Спасибо. — Изо всех сил пытаюсь, чтобы мой голос звучал нормально, хотя все совсем наоборот.
— Не за что. — Рик касается перевернутой открытки на полу, но я выхватываю ее прямо у него из рук, прежде чем он успевает увидеть, от кого она. — От парня, да?
Злюсь, что он навесил на меня ярлык, даже не потрудившись узнать настоящую меня.
— Ну да, ведь это единственный человек, который может быть мне небезразличен.
Засовываю открытку между учебниками и поднимаюсь.
— Ладно, ладно. Расслабься. — Рик поднимает руки вверх, будто сдается. Подходит ко мне и смотрит на стопку бумаг у меня в руках. — Зачем тебе расписание? Учебный год почти закончился. — Глаза Рика темнеют, и, прежде чем я успеваю придумать ответ, он прерывает мои лихорадочные размышления: — Ты и правда не помнишь, да?
Мысль о том, что я все ему расскажу и он мне поверит, вдруг начинает меня пугать. Ведь еще один человек узнает, как эпично я профукала вселенную. Меня заставят ответить за свой проступок. Заставят все исправить, или я влипну в такие неприятности, что мало не покажется.
Взгляд Рика холодеет.
— Вчера ты хотела рассказать мне какую-то великую тайну, а теперь отшиваешь? — Он фыркает. — Как скажешь, Лара. Не понимаю, зачем я вообще напрягаюсь.
Рик закидывает рюкзак на плечо и уходит, задев меня плечом, словно я лишь преграда на его пути.
Слова Рика ранят меня.
— Подожди! — бросаюсь я за ним.
Кое-где в коридоре стоят школьники, но я с легкостью их огибаю и догоняю его у торговых автоматов.
Рик останавливается, его брови взлетают вверх, а глаза широко распахиваются в изумлении.
— Не знал, что ты спринтер.
Скрещиваю руки на груди и принимаю максимально вызывающий вид.
— Ты многого обо мне не знаешь.
Рик кивает.
— Слушай, если ты каждый раз будешь разыгрывать такие спектакли…
— Я не играю, — с улыбкой отвечаю я. Не могу сдержать смеха.
В глазах Рика плещется одобрительное веселье.
— Ты говорила, что если я дам пять минут, ты сможешь мне все объяснить.
Киваю, облизываю губы и пытаюсь собраться с духом, чтобы все ему выложить. Подобную смелость я обретаю, лишь глядя в его глаза.
— Об этом нельзя никому говорить. Это должен быть секрет.
— Я отлично храню секреты, при условии что никто не предлагает мне хот-дог.
Это заставляет меня вспомнить, как его старший брат нас подкупил. В результате сделки мы заработали два хот-дога, больших таких, с горчицей и кетчупом. Ничего вкуснее в жизни не ела. Мы должны были молчать, и мы молчали, вот только понятия не имели, насколько серьезны те секреты. Дело касалось наркотиков.
— Мы можем пойти куда-то и…
— Не так быстро, — заявляет директор Ньюмен, выйдя из своего кабинета за углом. — Разве у вас нет уроков, дети?
Вздернув густые брови, он сверлит меня взглядом больших карих глаз прямо сквозь очки в черной оправе, соскользнувшие на кончик носа.
Запнувшись, я пытаюсь придумать какое-то оправдание, но Рик, сдаваясь, поднимает руки.
— Простите, мистер Ньюмен. Я иду в класс.
Заложив руки за спину, директор смотрит на нас сверху вниз, победно скривив губы. Мы уходим, и я оглядываюсь на него, как вдруг чувствую, что Рик трогает меня за плечо. Поднимаю к нему глаза и приоткрываю губы, решив, что он собирается меня поцеловать.
— Прости. Если меня еще раз оставят после уроков, мама начнет запирать меня в холодильнике в мясной лавке, где она работает. После школы, старый пешеходный мост через реку Чарльз. Может, встретимся там?
— Конечно, я приду.
Рик дарит мне озорную улыбку.
— Хорошо. Там и решу, чокнутая ты или нет.
Он уходит, и я смотрю ему вслед, размышляя, готова ли я, действительно ли я могу ему доверять.
***
К счастью, у меня есть возможность провести час для самостоятельных занятий в библиотеке и записаться в очередь на компьютер. Как только я оказываюсь онлайн, тут же лезу на новостные сайты в поисках информации про папу. Листаю старые статьи о судебном процессе и вынесении приговора, пытаюсь найти, где он отбывает заключение.
Глаза бегают по строчкам. Я изо всех сил пытаюсь ожесточить сердце, но мое внимание привлекают фразы о любви к дочери. Папа отрицал вину, умолял суд понять, что его подставили. Даже для меня его слова звучат как сумасшедшие бредни отчаявшегося человека. Единственный вывод, который я могу сделать, — что его действительно кто-то подставил. Иначе в этом нет никакого смысла. Вот только кто это был, я понятия не имею. Перехожу к следующей статье.
«ДЖОН КРЕЙН БЫЛ РАНЕН В ТЮРЕМНОЙ ДРАКЕ».
Статья вышла два дня назад. Пока страница загружается, мысли в голове скачут, как ненормальные. Облизываю губы и делаю глоток газировки из бутылки, но пузырьки уже выветрились, и она почти не сладкая.
«Джон Крейн, получивший пожизненное за попытку убийства своей жены, Миранды Крейн Монтгомери, был ранен заточкой во время тюремного бунта в кафетерии.
Охранники утверждают, что он сидел один и, когда началась драка, попытался остановить беспорядки. Адвокат Крейна потребовал, чтобы судебные органы переместили его в более безопасное заведение. Материалы судебного дела засекречены, но, по сообщениям внутренних источников, мистер Крейн подозревает, что кто-то пытается покончить с ним, чтобы не вскрылись истинные обстоятельства попытки убийства его жены, совершенной более десяти лет назад.
В ожидании слушания Джон Крейн содержится под охраной в тюрьме особого режима «Сидар Джанкшн».
Откидываюсь на стуле и стараюсь выровнять дыхание. Закрыв статью, роюсь в интернете в поисках телефонного номера папиного адвоката, мистера Грейсона. Забиваю его в телефон и набираю. У меня так трясутся руки, что, поднося трубку к уху, я боюсь ее уронить.
— Мне нужно поговорить с мистером Грейсоном.
— Извините. Он на совещании.
Сердито зыркнув на меня, библиотекарь указывает на табличку «Выключите телефоны», висящую над ее столом. Я не обращаю на нее внимания.
— Скажите ему, это Лара Крейн. Я хочу увидеть своего отца.
— Одну минутку, пожалуйста.
Целую вечность в трубке играет успокаивающая мелодия, пока я жду, когда адвокат подойдет к телефону.
— Мисс Монтгомери? Что я могу для вас сделать на этот раз?
На этот раз?
— Я хочу увидеться с отцом.
— Что ж, это впервые. — По его тону мне становится понятно, что я его раздражаю, и он с трудом меня терпит. — С чего бы такие перемены?
— Могу я с ним увидеться или нет?
— Ваши родители знают, что вы мне сейчас звоните?
— Не-а, — вложив в свой голос как можно больше тревоги, отвечаю я. — А что, могут возникнуть проблемы?
Мистер Грейсон вздыхает, и я слышу, как он барабанит пальцами по столу.
— Я знаю, что он хочет встретиться со мной и что его ранили, поэтому давайте просто сделаем это, а беспокоиться об остальном будем потом.
— Завтра утром для вас не слишком рано, мисс Монтгомери?
— Идеально. Я приеду к вам в офис.
Закрываю телефон и получаю от библиотекаря карточку, требующую остаться после уроков.