В учебке я пробыл четыре месяца. Моя задача была встречать летчиков после полетов. Я первым забирался в кабину, вытаскивал тубус и доставал кассету для анализа полета, цели. Относил ее куда нужно и сразу шел встречать другого пилота.
Продолжалась война в Афганистане. Меня, как образцового ученика, определили в поисково-спасательную группу и отправили в Термез. Очень хотелось воевать, но меня почему-то не брали. Когда я приехал, нашу группу сразу расформировали — довелось только один раз пролететь над горами. Был по три месяца то в одной, то в другой группе. Начались политические перемены, и нас отправили в Архангельск. А после Архангельска был Обозерский — там и закончил службу.
На Север я приехал в легкой выгоревшей хэбэшке, загорелый. Меня определили в полк, и тут начались все те же испытания, которые были в учебке. В своей выцветшей форме я смотрелся среди остальных солдат как самая настоящая белая ворона. Старшиной второй эскадрильи, куда я попал, был один гадкий узбек. Он сразу меня невзлюбил, постоянно командовал: «Поправь то, сделай это», будил по утрам, хотя с моим сроком службы это было не по понятиям. В общем, вел себя со мной так, будто я дух. Когда этот старшина мне грубил, я не знал, как себя вести. Но однажды терпение лопнуло.
В эскадрилье у меня был друг — фотограф, который состоял при местном начальстве и имел некоторые привилегии. Я пытался подговорить его не ходить на построение перед завтраком. Но фотограф долго отказывался — очень уж боялся старшину. И вот однажды я все-таки не пошел на построение. Мой друг прибежал и начал уговаривать: «Ваня, пойдем», а я в ответ попросил: «Не пойдем. Ну хоть ты меня поддержи». Он остался. Я спокойно встал, почистил зубы, оделся, и только тогда мы вышли. Выходим и видим: вся рота построена, все ждут; так узбек играл на публику, чтобы настроить солдат против меня. «Тебе особенное приглашение нужно?» — язвительно спросил он. «Устал ждать? Ну и жди дальше», — сказал я, развернулся и пошел по газону в сторону столовой. Друг — за мной.
Пришел в столовую, начал ставить еду на поднос. Тут прибежал узбек с криком: «Не давайте ему!» Завязалась драка, нас быстро разняли, и все принялись за завтрак. После завтрака узбек завел в свою каптерку. Он кричал: «Ты кто такой?! Ты что себе позволяешь?!» Ударил меня. Он не мог представить, что я могу дать настоящий отпор. И я ударил в ответ так, что он отлетел. Тут прибежали прапорщики, еле разняли нас и заперли меня в каптерке.
Я сидел там и с грустью думал о том, что же будет дальше: «Ну вот, опять, наверное, в какой-нибудь психушке запрут». Настроение улучшилось, когда через стенку постучались ребята: «Эй, Ваня, ты там? Мы за тебя! Еще никто здесь так себя не вел! Ты крутой! Здесь все за тебя». Через некоторое время пришел командир и вручил мне ключи от этой каптерки: «Поздравляю, теперь ты старшина второй эскадрильи».
Так я узнал, что сила побеждает силу. Будучи ребенком, я этого не понимал. Раньше я никогда не задумывался над этим: просто бился всегда за себя, за свою правоту. А в армии неожиданно открылось, что, если ты одолел того, кто держал под страхом целую роту, тебя поставят на его место. Сильный всегда главней.
Тут у меня, как говорится, начали работать мозги. Я был человеком совершенно не творческим и просто выполнял поставленные перед собой задачи. Моей новой целью стало научиться хорошо управлять эскадрильей, и я добился своего. Все ребята, попадавшие в учебку, просились «во вторую эскадрилью к Демьяну». Наша эскадрилья была чем-то необычным, особенно для того времени. Мы стали как одна большая семья, без дедовщины. Все были счастливы. У меня была возможность проверять письма солдат, и я иногда читал их, чтобы не допустить какие-либо жалобы. За все время я не встретил ничего плохого. При старшине-узбеке все, и я в том числе, писали письма тяжелые, грустные. Новые письма были для меня большой радостью — они доказывали, что все получается. Поначалу, правда, возникли проблемы с другими узбеками, поддерживавшими земляка. Пару раз пришлось выйти на бой. Но в результате я подружился со всеми и объединил всех.
Ко мне часто обращались за помощью: я получил репутацию человека, который может уладить любые проблемы. Мне говорили: «Ваня, у тебя такой взгляд, что человек к тебе сразу испытывает доверие». Вот такое хорошее было время.
Военную службу я закончил в звании младшего сержанта — это была большая редкость для срочника. Я словно ломал какие-то стереотипы, добившись таких высот после истории с заключением в желтый дом. Все неприятности в конце концов стали поводом для гордости: я доказал, что могу получить желаемое при любых обстоятельствах.