Приняв необходимые меры, чтобы избежать неприятностей, если все это окажется ловушкой или провокацией, мы выполнили план действий автора записки с той лишь разницей, что в машине поджидать неизвестного остались мы с Одинцовым, а в кинотеатр в сопровождении двоих сотрудников пошел один из наших оперативных работников.
Через сорок минут в нашей машине сидел мужчина лет 45, интеллигентного вида, хорошо говоривший по-русски, но с польским акцентом. Он сказал, что хотел бы знать, с кем будет разговаривать, и попросил предъявить документы. О себе сообщил, что в Гродно он проездом, за принадлежность к Коммунистической партии Польши долго сидел в тюрьме, освобожден Красной Армией, а фамилия его Седловский. Потом добавил: «Я могу назвать себя любой фамилией, тем более что никаких документов у меня нет и к вопросу, по которому я к вам пришел, это не имеет прямого отношения. Мои политические убеждения заставили меня искать связи с вами, чтобы рассказать о том, что, быть может, не совсем ясно вам в данный момент».
Далее он подробно рассказал о тех силах, которые не могут примириться с новыми порядками и, смыкаясь с гитлеровцами, ведут подрывную работу против Советской власти.
«Я, к сожалению, не могу назвать вам конкретных лиц, которыми следовало бы заняться, — продолжал незнакомец, — но девушка по имени Марыся, проживающая по адресу… — он назвал точный адрес, — ведет подозрительный образ жизни, часто на несколько дней отлучается из дому. Советую присмотреться к ней. Если у вас возникнет необходимость снова встретиться со мной, то я буду во Львове».
Поблагодарив собеседника, мы уехали.
Через некоторое время были получены данные, характеризующие Марысю. Она оказалась молодой, красивой девушкой, недавно приехавшей в Гродно якобы из Варшавы. Стало известно, что она часто ездит по железной дороге из Гродно во Львов, в пути на некоторых станциях встречается с какими-то молодыми людьми, ведет с ними накоротке разговоры, что-то получает от них и что-то передает им. Иногда она отклоняется от железнодорожного пути и тогда пользуется попутными подводами, а то и как будто специально поджидающими ее повозками.
Молодые люди, встречавшиеся с Марысей, как оказалось, тоже часто отлучались из дому и в свою очередь встречались с другими людьми. Таким образом, вырисовывалась цепочка какой-то организованной связи. Время не терпело, и Марысю задержали.
На первом допросе Марыся категорически отрицала какую бы то ни было свою виновность. После длительных препирательств она заявила, что эти поездки и связи носят чисто личный, интимный характер, короче говоря, она сказала, что «проституцией зарабатывает на жизнь». Если быть наивным, то можно было бы поверить ей, так как буржуазно-помещичья Польша не отставала по этому социальному злу от других капиталистических стран, а если говорить объективно, то шла даже впереди некоторых из них.
Словом, для наших органов власти, с первых дней освобождения западных областей, встали вопросы борьбы с проституцией. Трудоустройство проституток считалось главным средством этой борьбы. Женщин с черным паспортом, торговавших своим телом в официально существовавших в панской Польше домах терпимости необходимо было в кратчайший срок приобщить к полезному труду.
Нам, чекистам, больше, чем кому-либо другому, было известно, что проституток часто использовали для вербовки капиталистические разведки. Но найти этим женщинам рабочие места в западных областях Белоруссии было невозможно, так как массовая безработица была главным бичом рабочего класса довоенной Польши. Поэтому по истечении некоторого времени было принято решение трудоустраивать проституток в наших восточных районах, где ощущалась острая нехватка рабочей силы ввиду бурного развития нашей промышленности и сельского хозяйства.
В последующих беседах с Марысей я почувствовал зыбкость ее убеждений. Правда, свои националистические антисоветские взгляды на будущее Польши она не скрывала и даже пыталась убедить меня в своей правоте. Приводя неопровержимые и доходчивые факты, я объяснил ей, что буржуазно-националистическое подполье — это агентура гитлеровцев и что свобода и независимость Польши зависят от того, как скоро польский народ пойдет по пути социалистического развития.
После нескольких бесед (а не допросов) у Марыси появился интерес к ряду проблем, стали возникать вопросы, и я предоставил ей возможность самой находить на них ответы. Постепенно она начала проникаться сознанием ошибочности и пагубности своих взглядов.